Древние напевы наполнили сердца людей. И снова, в который раз они взволновали душу Нанока, возвратили его на простор Берингова пролива, подняли над родной землей, чтобы он мог окинуть широким взглядом обиталище своего народа.
На сцене появилась женщина, которая благодарила Нанока.
— Наша гордость — Панана, — сказала Аня Македонова.
Вместе с ней вышли несколько женщин и стали в кружок.
— Старинное эскимосское горловое пение, — объявила сама Панана.
Это было что-то удивительное. Порой Наноку казалось, что звучит какой-то особый, с очень мягким тембром саксофон, а то вдруг — что не эти стоящие в кругу женщины рождали звук, а что он существовал как бы вне их.
Концерт продолжался долго. Танцевали не только те, кто был на сцене, выходили в круг и молодые зрители, а под конец не удержались и старики.
15
Асыколь на завалинке точил большой китовый гарпун.
— Молодец, не проспал, — похвалил он Нанока. — Идем одеваться и завтракать. Оксана уже все приготовила.
В кухне было жарко и пахло едой. На плите стоял чайник, а на большой сковороде жарилась яичница.
— Откуда у вас яйца? — с удивлением спросил Нанок.
— Из Провидения, — ответил Асыколь, — рейсовый теплоход «Орджоникидзе» привез. Как начинается навигация, пожалуйста — свежие яйца, сметана, творог. Вернемся с охоты, Оксана угостит варениками.
— Возвращайтесь пораньше, — наказала Оксана, ставя еду перед мужчинами.
— Так настоящая женщина не говорит, верно, Нанок? — шутливо сказал Асыколь.
После завтрака Нанок натянул нерпичьи штаны, меховые чижи и на них охотничьи непромокаемые торбаса. На свитер — ватник, а поверх него — камлейку из желтоватой медицинской клеенки, положил в карман рукавицы из нерпичьей кожи. Одежда была почти впору, только чуть широковата.
— Хорошо, — удовлетворенно произнес Асыколь, оглядев Нанока. — Ученость оставь здесь и постарайся вспомнить то, чему тебя учили в Наукане. Если что позабыл — спрашивай, не стесняйся.
Захватив китовый гарпун и винтовку с оптическим прицелом, вышли из дома.
К берегу уже тянулись охотники.
Несли оружие, подвесные моторы, еще не надутые пыхпыхи[11], бочонки с пресной водой. Впервые после многолетнего перерыва Нанок видел картину приготовления к великому делу морской охоты, кормившему эскимосов на протяжение веков. Он чувствовал волнение, поднимавшееся из глубин души. Силы, которые позволяли его предкам сражаться с морскими великанами, с китами и белыми медведями, неведомо откуда наполняли его мускулы.
Поднявшийся ветерок сдувал с поверхности моря легкий туман.
Люди приветливо здоровались с Наноком, улыбались ему.