Притянуть бы к себе Гомера, обнять, поцеловать… Он уповал только на то, что Гомер знает, до какой степени самоуважение у доктора Кедра зиждется на его способности владеть собой. И он ничего не сказал; оставил Гомера одного в операционной, а сам пошел искать анатомические щипцы.
Гомер протер дезинфицирующим раствором стол. Завязывая мешок с побочными продуктами, заметил у себя на колене завиток волос с лобка почти прозрачной белокурости – чистейшие, тончайшие волоски Кенди, приставшие к его колену. Он поднес их к свету и опустил к себе в карман.
Сестра Эдна раздевала начальника станции и плакала: доктор Кедр сказал им с Анджелой, что никаких про́водов с охами и ахами не будет. Кенди и Уолли должны быть уверены, что у Гомера и в мыслях нет остаться у них дольше чем на два дня. Чтобы ничего такого не было, сказал доктор Кедр. Ни обнять, ни поцеловать, хлюпала сестра Эдна, ни поплакать. Ее слезы не действовали на станционного начальника, с чьего лица так и не сошел страх. И она не замечала его, вся отдалась своему горю, оплакивая запрет, наложенный Кедром на проявление чувств в минуты прощания. «Мы все сделаем вид, будто ничего особенного не происходит, – сказал доктор Кедр. – И точка».
«Ничего особенного не происходит!» – думала сестра Эдна. Когда доктор Кедр вошел с щипцами в руках, начальник станции был уже раздет до носков.
– Никаких слез, – сказал он сурово. – Хотите все испортить?
Сестра Эдна сдернула с трупа носки, швырнула в Кедра и оставила его наедине с трупом.
Гомер Бур тщательно осмотрел операционный стол, окинул его последним прощальным взглядом. Вынул из кармана завиток с лобка Кенди и опустил в бумажник. Еще раз пересчитал деньги, которые ему дал доктор Кедр. Почти пятьдесят долларов.
Он вернулся в спальню мальчиков; сестра Анджела все еще сидела на кровати Кудри Дея, который все еще плакал. Она поцеловала Гомера, не переставая гладить Кудри поверх одеяла; Гомер тоже поцеловал ее и вышел из спальни, не сказав ни слова.
– Они выбрали его, я не могу в это поверить! – повторял сквозь рыдания Кудри.
– Он вернется, – шептала, утешая его, сестра Анджела. «Наш Гомер! – думала она. – Я знаю, что он вернется! Он ведь знает, где его дом!»
А сестра Эдна, чтобы успокоиться, пошла в провизорскую и обнаружила там дрожащего помощника начальника станции.
– Вам помочь? – спросила сестра Эдна, справившись со слезами.
– Я пришел лицезреть тело, – прошептал помощник.
В провизорскую через коридор донесся характерный щелк – доктор Кедр рассек начальнику станции грудную клетку. «Вряд ли, – подумала сестра Эдна, – он захочет лицезреть тело в теперешнем состоянии».