Марселина поддела носком туфельки груду уродливого тряпья на полу.
– Ты права. Все это лучше сжечь. Сейчас пошлю Мэри, чтобы приготовила тебе ванну. Нужно смыть эту гадость с твоих волос.
– Подождет до вечера, – отмахнулась Софи. – Я ведь оставила вас с Леони на весь день, а сегодня приедет заказчица. Пока что стяну волосы в узел и надену хорошенький кружевной чепчик.
– Сегодня вечером ты дома?
– Этим вечером только один прием – у лорда Лондондерри. Но там не будет ни одной дамы в наших платьях.
– Прекрасно, – кивнула Марселина. – Тебе не мешало бы выспаться.
Ей не мешало бы ощутить на своем теле руки мужчины. Руки обольстителя… Но Софи, конечно же, не стала об этом говорить, однако подумала: «Что ж, когда-нибудь… Но это будут не руки Лонгмора. Иначе ужасных последствий не избежать». Да-да, у нее и без того достаточно проблем.
Черт возьми, где же он, этот Лонгмор? Привезет ли он мальчика? Или вынудит ее прибегнуть к крайним мерам?
Софи немного развеселилась, придумывая эти самые «крайние меры».
Через два с половиной часа после отъезда с Фенуиком Лонгмор вернулся к черному ходу магазина и попросил горничную Мэри передать Софи Нуаро, что он привез «молодого негодяя».
Горничная привела графа в комнату на первом этаже, обставленную более скудно, чем гостиная наверху. Очевидно, это помещение предназначалось для коммерческих целей, если судить по многочисленным шкафам с ящичками. Хотя посетители бывали здесь нечасто, комната была так же безупречно чиста, как и все остальные помещения магазина, которые он уже успел увидеть.
Фенуик упорно разглядывал пол, словно никогда не видел обыкновенных полов. Что ж, возможно, действительно не видел, по крайней мере, такого чистого.
Несколько минут спустя перед ними появилась Софи, уже полностью сбросившая обличье леди Глэдис.
Фенуик ее не узнал и долго смотрел на нее с удивлением.
– Да это же она, та самая леди, – сказал, наконец, Лонгмор. – Я уже говорил тебе, что у нее множество имен. И она способна становиться самыми разными женщинами. А это, мисс Нуаро, – ваш дражайший Фенуик.
– Что вы с ним сделали?! – изумилась Софи.
– Мы смыли с него несколько слоев грязи, – пояснил граф.
– Похоже, вместе с грязью удалили и несколько слоев кожи, – заметила модистка.
Фенуик, наконец, обрел дар речи.
– Его величество заставил меня принять вайну, – сообщил он. – Я сказал ему, что мылся на прошлой неделе. Он, каатся, стер мне лицо.
– Ванну, а не вайну, – поправил Лонгмор. – И нужно говорить «кажется», а не «каатся». Ясно?
– Кажется, – выговорил Фенуик с преувеличенным старанием.