Школа Стукачей (Килпастор) - страница 23

Рядом видом Навуходоносора восседает сам шеф-повар промки – Мурод. Заплывший жиром и в вольной одежде.

— Эй чо лезишь сюда! Нельзя здесь без белого халата! Ходи, ходи отсюда, нарядчик!

— Салам Мурод! Паллмалл будешь?

— О!

Мурод быстро забирает остатки моей пачки.

— Ты такой псё равно не куришь. Жрать будешь, наряд-чикь-чикь?

— Вобще-то можно было бы…

Мурод сам лезет черпаком на самое дно котла с обедом, и, зачерпнув одну только картошку с мясом, с брезгливой миной тянет мне:

— На! Кушай на здоровья!

Сажусь в углу зала и с ушами погружаюсь в процесс. Не завтракал сегодня, а ещё в бане напарился. Хорошо!

Я не замечаю, как в столовку входит художник промки — Мутанов.

Живописец артельного жанра. Вместо положенных читоз, Мутанов ходит в яловых сапогах. Это делает его похожим на рабочих — агитаторов с завода Михельсона.

Мутанов пишет плакаты типа «Выпустим больше калиш!», «Калиш — в каждую узбекистанскую семью» и «Отец, тебя дома давно ждут, не нарушай режим содержания!».

Брат Мутанова работает в спецчасти за зоной.

Спецчасть — это просто название такое страшное, а так они там считают, кому, сколько сидеть осталось, и кому, сколько по амнистии снять. Канцелярия. Иногда ошибаются, и держат какого-нибудь крестьянина на пару месяцев дольше положенной даты освобождения. Компьютеров у них нет, а человеку свойственно ошибаться.

Брат Мутанова иногда ныряет на промку и приносит всё, что нужно Мутанову-младшему. Поэтому он на всех положил. Он самодостаточен, этот Мутанов. И вечно укурен. Ни разу не видел его трезвым.

— Эй, нарядчик, не хуя себе, баланду что-ли жрёшь?

— Ну…

— Охуеть, что ты за нарядчик непутёвый! Баланду трескает! С такими-то возможностями? Ладно, оботрешься со временем. Если с головой дружишь. Пойдём в гости!

С сожалением выбрасываю остатки хаванины и иду за ним. Как и в большой жизни, в зоне знакомства и связи — основа основ.

Мастерская у Мутанова размером, наверное, с кабинет хозяина.

Весь второй этаж над котельной. Думаю, у да Винчи и то такой мастерской не было.

Машка в красном углу, под описью, как положено. Кровать. Все путём, как на курорте.

В углу мольберт — какая-то больно прилизанная копия «Ирисов» Ван Гога.

Мутанов копирует Ван Гога. Получается Мутант Ван Гога. Все похоже, мазок-в-мазок, а мёртвые эти ирисы мутановские. Неживые.

Пока я думаю о Ван Гоге в Попе, Мутанов приколачивает «беломорину».

— Пыхнешь, нарядчик?

— А давай! Что же, с хорошим-то человеком…

Упаливаемся.

Это не дильшодский окпар, но тоже хорошая травка, весёлая я бы сказал, дрянька! С искоркой с такой дурька!