Шеф ругает его за то, что он рисковал потерять работу? Рабби был тронут.
— Да, он хороший человек, рабби Дойч. Городу он понравился?
— Произвел впечатление. Всем своим видом. — Он оценивающе оглядел рабби. — Про вас этого не скажешь, вы знаете.
— Я знаю.
— Ладно, не будем придираться. Производить впечатление — часть ваших обычных уловок. Говорят, сейчас не обязательно соблюдать манеры. У священников, похоже, появилась новая мода, хотя я и не уверен, что она долго протянет. Вот как викарий в нашей церкви, он появился, когда вы были в отъезде. Новый тип священника. Везде ходит в синих джинсах и свитере. Сидит на полу с детьми и играет на гитаре. Религиозные песни, согласен, но звучат они не как религиозные. По крайней мере, не как наши песни. И что в итоге? Когда я вижу, как он в облачении перед алтарем служит мессу, я вижу хиппи в синих джинсах. А когда он читает проповедь, я думаю: докажи, докажи это. Если речь не о чуде, если нужны обычные доводы, он должен убедить меня. И, конечно, не может.
— А отец Догерти?
— Вы не увидите его без пасторского воротничка и черного костюма. Поэтому он всегда выглядит, словно в облачении, и когда вы видите его перед алтарем, вы верите ему. Пусть Майк Догерти не такой уж умник, но от него это и не требуется, потому что вы чувствуете, что это Некто говорит его устами. Может быть, в религии есть много фокусов, рабби, но так или иначе, это действует.
— У нас это немного не так. Раввин не священник.
— Да, я знаю, вы мне объясняли, но знает ли об этом ваша конгрегация, или им все равно нужны фокусы?
— Думаю, некоторым нужны. Может быть, время от времени они нужны всем.
— Пожалуй, именно поэтому рабби Дойч был так популярен. Я слышал его однажды, когда он вел службу. Говорит, как поет. Очень впечатляет. У нас священник носит форму и облачение — парадную форму. А вам приходится налегать на голос и манеры, потому что форма — это важно. Спросите любого копа.
Рабби взглянул на брошенную на пол синюю фуражку шефа и с улыбкой прикоснулся к кипе.
— Шеф полиции в Иерусалиме — а может, он просто инспектор, — носит вот это.
— Правда? Это что, часть его формы? И на улице носит?
— Нет, фуражка у него вроде вашей. Он был в ней только у себя в офисе…
— В офисе? Вы ввязались там?..
Рабби усмехнулся.
— Не совсем. Был взрыв, а я кое-что знал об этом, и в полиции мне задавали вопросы.
— Взрыв! И вас допрашивала полиция?
— Пожалуй, это можно назвать и допросом, — сказал рабби, улыбаясь воспоминаниям. — Но главным образом он касался моих религиозных убеждений. Инспектор усомнился в их правильности.