Вечером мы радостно любовались тем, как вся четверка уплетает новое блюдо. Пока мы с Джоном мыли миски, я вспомнил, о чем хотел его спросить еще с утра.
– Ты сегодня эту белую псину видел?
– Какую? – не понял он.
– Я шел в штаб с северного поста, и тут прямо на меня из-за ящиков с боеприпасами выскочил этот тощий недомерок. Какое-то время носился вокруг, между ног скакал как сумасшедший, потом в щель юркнул между воротами и стеной. Убей, не знаю, как он туда протиснулся, там дюймов пять ширина от силы. Я деревяшку засунул, чтобы он больше не лазил. По-моему, с нас хватит уже собак. Что скажешь?
– Нет, не видел я никого, – ответил Джон. – И нам больше точно не надо.
Джена должна была рожать со дня на день. Я понятия не имел, что мы будем делать со щенками. Никакого плана, как доставить собак в приют, у меня не было тоже. Ни мэйлов, ни звонков. Все попытки Лизы хоть с кем-то выйти на связь оставались без ответа.
Я понимал, что жаловаться на некачественное обслуживание тут не следует. В конце концов, это был не настоящий приют для животных, а просто пара афганцев, готовых заниматься брошенными собаками. Но иногда раздражение брало верх, и я об этом забывал напрочь.
Тем не менее эти люди проявляли заботу и доброту по отношению к животным, на которую трудно было рассчитывать в этом богом забытом месте. У них не было офиса, скорее всего, им никто толком не платил за работу. И самое главное, они рисковали жизнью, имея дело с западными организациями.
Я шел в сторону кухни. Ветер улегся, но температура стремительно падала по мере того, как солнце опускалось за горизонт. Пора было натягивать куртку, ночь обещала быть холодной.
Внезапно земля с грохотом содрогнулась под ногами. По тому, как звук отражался от стен базы, я понял, что взрыв пришелся близко, очень близко.
И тут же затрещала рация.
– База, это пост 4. Снаряд, черт, совсем рядом с нами, черт, прием. – Ливерпульский акцент ни с чем нельзя было спутать. Кроме Ливи, у нас парней оттуда не было.
– База – посту 4. Вы в порядке? Прием.
– Э-эй. Ну блин, типа того. Прямо под стеной, черт, рвануло. Прием. – Слова из него так и сыпались, он явно был напуган, что попадание пришлось настолько близко.
– Эй, эй, пост 4. База говорит. Эй, без нервов, эй, – донесся ответ с деланным ливерпульским акцентом.
Как выяснилось, Ливи родился в рубашке. Проливные дожди размягчили плоские, обмазанные глиной крыши построек вокруг его поста, выходившего на юго-запад. И хотя снаряд упал всего в четырех футах от позиции Ливи, взрывная головка пробила размокшую крышу и упала внутрь дома с очень толстыми стенами – где и взорвалась, никому не причинив вреда.