Человек, или существо, имевшее облик человека, жаждавший лишь одного — уничтожить Дениса, либо кого-то другого, похоже, что это для него не имело абсолютно никакой принципиальной разницы, продолжал своё безумное преследование.
Тяжёлое дыхание Дениса, казалось, затмевало все звуки, но даже сквозь него он слышал невнятный гомон и ярость, сочившуюся из каждого звука исторгаемого этим существом — дикую, безумную смертельную ярость. А ещё в этом звуке был триумф хищника, который вот-вот настигнет добычу.
Денис боялся оглянуться назад, более того, он знал, что если посмотрит туда, это отнимет у него последние остатки сил и он просто сдастся, рухнет в изнеможении, увидев безумца прямо за своей спиной.
* * *
Целью, которую наметил себе Канаев — был небольшой автобус, на котором он надеялся выбраться из этой смертельной заварухи.
Расстояние, которое нужно было преодолеть до автобуса, было небольшим, но было одно небольшое но — обезумевшая толпа уже оттеснила силы правопорядка, и тот стоял на территории контролируемой экстремистами.
Именно поэтому он решил пойти на небольшую хитрость. Понимая, что окружающие чувствуют то же, что и он, а значит, его чувства вполне соотносимы с эмоциями большинства, он громко прокричал: — «Отступаем!»
Без дополнительной поддержки его вылазка, скорее всего не имела бы силы и поэтому требовалась посторонняя помощь.
Несколько человек обернулись на его зов.
— Нам нужно пробиваться к автобусу! — взяв на себя инициативу, заверил их Максим, — именно в нём наше единственное спасение Только так мы сможем отсюда выбраться. Да вы только посмотрите на них — они же все просто одержимые. Фанатики, мать их!
И он двинулся вперёд, постоянно выкрикивая одно и то же:
— Отступаем! Все кто ещё может это сделать — к автобусу!!!
Небольшая группа из тридцати с небольшим человек в центре которой был Канаев стала продвигаться к милицейскому ПАЗику стоящему в всего в каких-нибудь двадцати пяти метрах от них. Вот только группка эта под напором психопатов таяла быстрее чем масло на раскалённой сковороде. Они не преодолели и десяти метров, а от их первоначального числа осталось едва ли не в половину меньше человек. Людей просто вырывали из строя и, тут же погребя под слоем из десятка тел, разрывали в клочья.
Неотвратимо близился тот миг, когда Максиму необходимо было применить своё оружие, и целю его использования — было спасение своей собственной жизни. Нельзя сказать, конечно, что он не испытывал из-за этих обстоятельств ни возбуждения, ни удовольствия. Но всё же осознание того факта, что и его собственная жизнь стоит под большим вопросом, несомненно, откладывала отпечаток на общую картину, сотканную из чувств и эмоций.