— Благодарю. Принеси свечи, разбери постель и скажи, чтобы меня не беспокоили до утра.
Парень поклонился, и налив в чашку густого чая, пахнущего малиной, бесшумно исчез в спальне.
Виктория дописывала историю колонизации Америки, когда в дверь постучали. Она отложила в сторону перо, потерла глаза и зевнула. Идея записать все, что она еще помнила о своей прошлой жизни и об оставленном мире пришла ей в голову в начале зимы. Кто знает, как сложится дальнейшая жизнь Алана, но хотелось оставить после себя хоть какую-то память. Быть может, ее знания пригодятся Турену? Он уже неплохо говорил и писал по-русски, и когда-нибудь сможет прочесть записи. Пусть ее дети узнают правду об отце…
— Войдите!
— Сир, кирена Валия просит разговора, — в приоткрытую дверь скользнул один из ветеранов маркиза Генри. — Пускать?
Э… Виктория представила, как сейчас выглядит Алан. В теплом стеганом халате, в шерстяных подштанниках и меховых тапочках, лохматый, с заляпанными чернилами пальцами. Смущенный.
— Извинись и скажи, что я уже сплю. Завтра буду сопровождать их с киреной Эвелин в храм, по пути и поговорим.
— А ежели настаивать будет?
— Завтра! — гаркнул Алан.
Воин поклонился и выскочил за дверь, решив, что лучше не гневить герцога лишними вопросами. Последние дни кир Алан ходит злой, все, кто пришел с ним из Крови, ощущали напряжение. Долго не было известий от Кэпа.
Алан раздраженно тряхнул головой и пригладил волосы. И что ей понадобилось ночью? Поговорить? О чем, интересно? Конечно, о Турене и предстоящей свадьбе. Ну да, о ком же еще? Странно, что только сейчас Валия захотела поговорить о сыне, о бывшем сыне… поскольку родственные отношения в этом мире устанавливались по отцу и, если Алан женится, то формально матерью Тура будет считаться его жена.
Герцог налил горячего чая и подошел к окну. Из щелей тянуло морозным воздухом, и Алан крепче обхватил ладонями теплую чашку. Он смотрел на свое отражение в темном стекле, перебирая в памяти редкое общение с Валией.
В первые суматошные дни его "воцарения на престол" она очень помогла новому герцогу освоиться. Показала крепость, рассказала ее историю, провела в картинную галерею, где весели портреты предыдущих владетей Белой крепости и весьма подробно описала биографию каждого. Кто чем прославился или наоборот, запятнал свою честь. Она даже знала имена художников! Но затем их общение свелось к коротким разговорам ни о чем за совместными трапезами, которые Алан зачастую пропускал. И если Эвелин была для Виктории раскрытой книгой, то полный образ Валии пока не складывался. Она никогда не начинала разговор первой, никогда не задавала вопросов, была всегда ровной и доброжелательной, и еще она никогда не смеялась. Алан совершенно ее не знал и не стремился узнать. В ее присутствии он чувствовал себя неуютно, словно был в чем-то виноват. Впрочем, Виктория прекрасно понимала причину — она отобрала у Валии сына. Не посоветовавшись с матерью, приняла решение о судьбе ее ребенка. Им давно нужно было поговорить.