— В смысле, не простая уборщица, а с дипломом и верительными грамотами!
— И с родословной, — хихикнул внутренний голос. — Скажи еще: «потомственная уборщица дворцов в четвертом поколении»! Тебя сразу примут!
— В настоящее время открытыми вакансиями не располагаем, — ответил хорошо поставленный голос.
— А можно внести меня в лист ожидания? — вякнула я.
Совсем забыла, что на самом деле эта работа мне вовсе не нужна, и по привычке не пожелала отступиться.
Я упорная, как не знаю кто.
Маменька так и говорит иногда: «Натуся, ну, в кого ты у нас такая упорная?»
«В соседского бульдога, наверное!» — мысленно отвечаю я на этот риторический вопрос, но вслух свой ответ не озвучиваю, чтобы маменька не обиделась, а папенька не взревновал.
— Внести в лист ожидания? — задумчиво повторил хорошо поставленный голос.
— Ща тебя как внесут туда, так потом вперед ногами вынесут! — припугнул меня внутренний голос.
Очень ему не понравилось, как зловеще скрипнула доселе невидимая калитка.
Относительно небольшой прямоугольник — весь в шипах, чисто терка! — выдвинулся из массива ворот и открыл мне вид на привратника — крепкого мужчину в камуфляже.
— Здрасте, — сказала я вежливо.
Но этот черт пятнистый от меня отвернулся, продемонстрировав коробочку переговорного устройства за ухом и спиралевидный шнурок, уходящий за воротник.
— Добрый день, уважаемый! — повторила я с нажимом (проснулись гены бульдога).
Камуфлированный тип шагнул в сторону, пропуская товарища в цивильном штатском, и моя рука, по-прежнему занесенная над образовавшейся пустотой, попала в капкан захвата.
— Ой, отпустите!
Я как-то сразу поняла, что это не приветственное рукопожатие.
Штатский дернул, я оказалась во дворе, бронированная калиточка за мной со стуком закрылась.
— Доигралась! — припечатал внутренний голос, видимо, напрочь позабыв, что роль странствующей жрицы клининга я выбрала по его же наущению.
За воротами лежала полоса тени. Из нее меня, моргающую, как совенок, выдернули на яркий свет и снова погрузили в сумрак.
Проволокли, на поворотах небрежно прикладывая боками о стены, по коридорам.
Спустили, как ком сырого белья по стиральной доске, с крутой лестницы.
Закрутили вокруг своей оси, уронили в глубокое кресло и пришпилили к мягкому сиденью острым, как световой меч джедая, белым лучом.
И все это с такой скоростью, что я даже вчерне не успела сформулировать ноту протеста!
— Да какого хрена?! — прикрыв глаза ладошкой, емко возмутилась я в выражениях, далеких от дипломатических.
Где-то по пути я лишилась сумки и чувствовала себя не просто плененной, но еще и ограбленной.