Жаль, что мода на подобные знаки давно миновала.
Юджиния вернулась на удивление быстро — и полутора часов не прошло — и доставила ответ. Как я и предполагала, он оказался весьма пространным, на целую страницу. Маркиз благодарил меня за разумность и осмотрительность, напоминал, что "дорогой невесте" не стоит никуда заглядывать по дороге к герцогине и обратно, а в конце многословно уверял, что все его действия — ради моей пользы.
Изнутри поднялась волна чёрного раздражения. Да, наверняка он считает, что заботится обо мне, но как же душит эта забота!
— Леди Виржиния, можно ещё что-то сказать? — обратилась ко мне вдруг Юджиния скованно. Щеки у неё пламенели. Я кивнула, стараясь улыбкой смягчить взгляд, полагаю, сейчас не слишком добрый. — В общем, он все-таки спросил про вас…
— Кто, маркиз?
— Нет, другой, красивый… То есть мистер Рэндалл, — совершенно сконфузилась она, видимо, сообразив, что таким ответом иносказательно назвала маркиза некрасивым. — Спросил, как вы поживаете и как вы себя чувствуете. А я не нашлась, что ответить. И… честно сказать, я случайно чуть не заплакала. Боюсь, он что-то не то подумал.
В душе у меня схлестнулись чувство вины и какое-то жестокое веселье.
Заставлять тревожиться о вашем благополучии того, кто заботится о вас — недостойно леди. Однако Юджиния ведь не имела в виду ничего плохого, просто растерялась и испугалась. И если маркизу это доставит несколько неудобных минут — он сам виноват.
В конце концов, его шпионы должны донести, что со мною все в порядке.
— Не бери в голову, Юджи, — посоветовала я с улыбкой, на сей раз куда более искренней. — Ты все сделала правильно. Ступай к себе.
Особняк Дагвортов в Бромли ничем не выделялся — ни особенной древностью, ни архитектурными изысками. Пожалуй, он мог бы принадлежать умеренно состоятельному дельцу или молодому джентльмену с постоянным доходом, зато без определённых занятий. Сам дом был отделан розоватым камнем, слегка подкопчённым грязными бромлинскими туманами. Сад выглядел несколько заброшенным — обманчивое впечатление, ведь за ним ухаживал один из лучших мастеров столицы с целым сонмом помощников. Особую гордость Абигейл составлял розарий позади особняка, не столь богатый, как при замке, однако способный произвести впечатление даже на искушённого ценителя колючих и капризных цветов. В частности там имелось целых три куста очень редких сливочно-розовых роз с божественным ароматом, причём выведен этот сорт был для герцогини Дагвортской лично около пятнадцати лет назад.
Сейчас наисвежайший букет из розария, пышный и источающий головокружительный сладкий запах, красовался посередине стола, однако всё внимание было приковано к другим цветам.