– Вы меня здорово выручили, – Жанна, высвободив ладонь, попыталась, было отдать сверток владелице. – Дальше я легко разберусь сама.
– Послушай, девочка, я же вижу, ты что-то натворила. Полицейских сегодня в городе втрое больше обыкновенного, а документов у тебя нет, ведь так? Пересидишь несколько часов в безопасном месте.
– Так Вы не мусульманка? – улыбнулась Жанна, забыв, что улыбки не видно.
– Мусульманка.
Жанна отпрянула назад, невольным, но резким движением всего тела.
– Я прошу тебя.
– С какой это радости Вам мне помогать?
– Ты француженка.
– Я – да, Вы – нет. Вы – бывшая француженка.
– Быть может, – женщина не обиделась. Жанна давно могла бы уже, конечно, дать деру, но ее обуяло любопытство – обычный ее порок, за который уж столько раз ее справедливо ругали. Нет, ну надо же поглядеть, откуда берутся такие своеобразные коллаборационисты? Раз уж случай сам вышел. В конце концов, семь бед – один ответ.
– Ладно, – она уселась на переднем сиденье.
Вздохнув с облегчением, женщина тут же сорвала свое авто с места: полицейские, что должны были вот-вот показаться из туалета, верно, здорово ее пугали.
Через несколько минут они мчали уже мимо Люксембургского сада.
– Да, уж кстати, – говорить через вязаную решетку, которая лезла в рот, было препротивно. – Как Вас зовут?
Женщина ответила не сразу. Она, казалось, внимательно следила за дорогой. Ее руки, уверенно управляющиеся с рулем, были изысканно узкими, с хрупкими длинными пальцами. Маникюр на овальных, в меру длинных ногтях был неприметный, телесного цвета. Вот только колец на пальцах, пожалуй, ощущался явный перебор, и все тяжеленные, червонного золота. Кольца не шли рукам, никак не шли.
– Зови меня Анеттой, – наконец, не поворачивая к Жанне головы, сказала женщина.
– Отец Лотар, можно мне немного Вас проводить?
Священник, вышедший один из той двери, у которой стоял Эжен-Оливье, взглянул на молодого человека, не узнавая. Или все же узнал? Кивнул, но рассеянно, без своей доброжелательной улыбки.
– Я не очень люблю делиться такой неприятной дорогой, – произнес он наконец. – Сегодня я ночую не у себя в бомбоубежище, а в метрополитене.
Ну это ребенку понятно, что нельзя долго ночевать в одном и том же месте.
– А на какую Вам надо станцию?
– Пляс де Клиши.
– А Вам не кажется, отец, что заночевать там получится только завтра? – поинтересовался Эжен-Оливье. – Сегодня Вы доберетесь на Клиши разве что к утру.
– Пешком, конечно, – теперь священник взглянул на спутника внимательнее, улыбка наконец скользнула по его губам. Эжен-Оливье ни за что не признался бы себе в том, что очень ждал этой сдержанно-одобрительной улыбки. – Но я воспользуюсь транспортом.