Мои пальцы невольно сжимаются. Ощутить бы сталь, обрести бы немного уверенности в завтрашнем днем. В том, что завтра вообще наступит. Для меня.
— Я собрал вас всех не случайно.
Джек распускает волосы Риты, медленно распутывает пучок, собирает локоны в кулак и вдруг резко дергает назад.
— Хотя нет. Случайно.
Они кричит и рыдает.
Совершает ошибку за ошибкой.
Когда ты во власти маньяка, нельзя показывать страх. Садист лишь наслаждается чужими страданиями. Так ты его провоцируешь и поощряешь.
— Назови меня Женей еще раз.
Он давит ей на челюсть, принуждает широко раскрыть рот и…
Я не вижу, что он делает, но крики Риты оглушают.
Мой желудок сводит судорога, мелкая дрожь охватывает тело.
— Я вырежу твой язык, затолкаю в горло и заставлю проглотить.
Опять оглядываюсь по сторонам в тщетном поиске спасения.
Мои мышцы звенят от напряжения.
— Кстати, это касается всех, кто заговорит без разрешения. Вопросы?
Он отпускает Риту, извлекает раскладной нож из кармана.
— Значит, я не знаю, с кем связался, — подходит к Харе, приставляет лезвие к его шее. — О нет, я отлично знаю. Я связался с ничтожным ублюдком, который сидит на наркоте и насилует баб. Я наблюдал за убийством твоего отца. Конечно, Женя унылый мудак, но иногда приводит меня на интересные мероприятия. Почему тебя там не было? Боялся обделаться? Не помог папочке отправиться в ад. Зря. Такая шикарная возможность.
— Ты еб*ный псих! — кричит Хара, и лезвие царапает его кожу. — Отвали, долбо*б.
Нож скользит по горлу. Ниже и ниже. Вспарывает плоть, едва касаясь, прорисовывает странный узор.
— Не кричи. Станет только хуже. Когда шея напрягается, лезвие входит глубже. Это не больно. Пока не больно.
Хара орет громче.
Рита захлебывается в рыданиях.
Джек отпускает жуткие комментарии.
Существует негласное правило: если ты оказался в жопе, надо бежать, а если ты уже не можешь бежать, то выеб*вайся до последнего.
Честно? Я боюсь.
Боюсь до такой степени, что ноги отнимаются.
И горло перехватывает когтистая лапа.
Но выхода нет. Я не сумею простить себе бездействие. Пусть Артур Хара — не тот человек, которого мечтаю спасти. Он все равно человек.
— Прости, — откашливаюсь. — Я бы, как хорошая девочка, подняла руку и попросила разрешения заговорить. Только наручники мешают.
Джек замирает.
— Не хочу показаться грубой. И все же… может, мне кто-нибудь объяснит, какого хрена тут происходит?
Он отстраняется от Артура, любуется своей работой.
Темная рубашка парня разрезана, распахнута. Тело обнажено. Шея, грудь и живот залиты кровью. Хара продолжает кричать. Но уже как-то сипло, тише.