Улица уже была многолюдной, но его это нисколько не огорчило: всё так же представляя себя невидимкой, он побежал вдоль чугунной ограды туда, где вдалеке по высокому ажурному виадуку медленно полз один из составов городского метро.
Платформа метро оказалась высоко вверху.
Прозрачный лифт, поднимающий на неё пассажиров, приветливо пиликнул и отнёс Мэтта туда, где толпились люди.
Затем в окно поезда, у которого пристроился мальчик, было видно, как навстречу — с запада на восток — медленно наплывает большое, грозное, отягощённое тёмными дождевыми облаками небо.
К тому моменту, когда он вышел из метро в окаймляющем Рузыне лесопарке, солнце пропало и начал накрапывать дождь.
Мэтт вовсе не боялся дождя: там, на Альфе, он тысячи раз и мёрз, и промокал до нитки.
Отчасти именно поэтому он оглянулся на уходящую дальше, на запад, за космодром магнитку и пошёл по посыпанной мелким гравием дорожке туда, где под пологом смыкающихся крон таилось неведомое.
Долгое время дождь, накрапывающий там, снаружи, вообще не давал о себе знать, настолько густым было переплетение ветвей у Мэтта над головой.
Он шёл, думая о себе, об Ае, об Альфе, о Земле и не заметил, как утро утонуло в грозном грозовом сумраке, и парк стал тихим и мрачным.
Когда ударила первая молния, было уже настолько темно, что выхваченные разрядом деревья впервые показались мальчику склонившимися над тропой хмурыми великанами. Под оглушительное "агррргрр!!" он, никогда не видевший и не слышавший ничего подобного, вынырнул из несвоевременной рефлексии и присел от испуга.
А потом загрохотало ещё и ещё.
Родители Мэтта обнаружили пропажу только полтора часа спустя, — к этому времени Прагу давно уже накрыло грозовым фронтом и на улице поливало, как из ведра.
— Боже мой! — причитала мать. — Он всего лишь маленький семилетний мальчик!
— Он уже давно не грудной ребёнок, — успокаивал её отец. — Сидит где-нибудь поблизости, пережидает грозу.
— Я просто волнуюсь и беспокоюсь.
— Все люди волнуются и беспокоятся, в этом нет ничего катастрофичного. Скажи Лукашу или Ае.
Лукаш закрыл глаза и увидел Мэтта сидящим под развесистой старой липой в Зличинском лесопарке. Высоко над ним гудело и гремело затянутое тяжёлыми серыми тучами небо. Дождь был таким сильным, что насквозь пробивал густые зелёные кроны, и по тропинкам парка текли настоящие реки. Мальчик, испуганный и промокший до нитки, сидел, прижавшись спиной к мокрому шершавому стволу.
— Эй! Мэтт! — позвал его Лукаш.
— Эй! Мэтт! — прошелестела прятавшая мальчика липа.
— Ой! — вздрогнул от неожиданности Мэтт. — Ты кто?