– Давай, Блитцен! – подбадривал его Николас. – Ты сможешь, мальчик! Давай! Сегодня Рождество! Используй свою магию!
До Николаса донёсся приглушённый свист. Мальчик испуганно пригнул голову и разминулся со стрелой лишь в самый последний миг. Блитцен на ходу приноравливался к упряжке и весу саней с Джоэлом и Малышом Кипом. Теперь ему было не так-то просто пуститься в галоп. Мимо просвистела ещё одна стрела.
Блитцен поднажал, но этого было недостаточно. Деревья стояли слишком тесно, и олень лавировал между стволов, едва не задевая их рогами. Николас вцепился в мех что было сил, а когда посмотрел назад, увидел, как сани чуть не перевернулись, – Джоэл еле успел их выправить.
Перед глазами Николаса мелькали припорошённые снегом сосновые лапы; мимо то и дело проносились камни и стрелы. Мальчик мог думать только о том, чтобы поскорее убраться из этого леса.
А потом случилось самое страшное – позади раздался крик боли, разорвавший ночь на клочки.
Николас обернулся: отец стоял на краю саней, и из плеча у него торчал оперённый кончик стрелы. Лоскутная рубашка стремительно темнела от крови.
– Папа! – завопил Николас. Мимо просвистела ещё одна стрела.
И тут мальчик почувствовал, как неведомая сила прижимает его к оленю. Волшебство наконец сработало. Но едва они начали отрываться от земли, как в шею Блитцену ударил камень, пущенный из пращи. То ли от шока, то ли от боли олень начал стремительно терять высоту. Блитцен отчаянно перебирал копытами, но Николас видел, что их несёт прямо на деревья. Ветки хлестали его по лицу, в рот набились сосновые иголки, а стрелы продолжали рассекать воздух смертоносными тенями.
– Давай, Блитцен! – закричал Николас, призывая оленя одолеть силу тяжести. Но бедняга Блитцен и так делал всё, что мог. Его неудержимо тянуло вниз. Сани рухнули на снег, но олень упрямо бежал вперёд.
– Слишком тяжело, – простонал Джоэл, прижимая руку к раненому плечу.
Николас знал, что отец прав, но деревья впереди начали редеть, и в груди мальчика всколыхнулась надежда.
– Всё будет хорошо! – завопил он. – Ну же, Блитцен, ты справишься!
Олень вновь потянулся мордой к луне, цепляясь копытами за воздух. Он всё-таки оторвался от земли, однако радоваться было рано: мускулы под тёмно-серой шкурой бугрились от напряжения, дыхание с шумом вырывалось из широкой груди. Николас видел, что долго Блитцен не продержится. Он попытался призвать свою магию, но страх не давал ему сосредоточиться. Мысли кружились в голове, будто подхваченные бураном. У мальчика никак не получалось сформулировать желание: слова ускользали, подобно листку бумаги, который ветер рвёт из рук.