– Нет. Для кузины. Скарлетт. Кукла так похожа на нее, что немного жутковато.
– Твоя кузина носит кружевные носки и вязаные платья?
– Нет. Волосы похожи. А еще у Скарлетт такой же хитрый взгляд.
– Значит, у твоей кузины черный боб и жажда неприятностей?
– В точку.
Я подвигаю коробку к нему.
– Передавай своей бабушке от меня привет.
– И она знает, как зовут «от меня»?
– Все это знают.
– Все, кроме меня, кажется. – Он достает телефон и нажимает на пару кнопок.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я.
– Передаю бабушке от тебя привет.
Я закатываю глаза.
– Это жульничество.
– Не знал, что мы играем. – Он улыбается, и я сразу же радуюсь, что он очень редко это делает. Его улыбка сбивает с ног получше любого оружия. – Привет, бабуль. Я забрал твою куклу... Девушка в магазине мне помогла. Она просила передать тебе привет... Нет, не Сьюзен.
Я громко смеюсь.
– Ее дочь. Темные волосы, зеленые глаза.
Я опускаю взгляд. Удивительно, что он знает цвет моих глаз. Его – карие с золотыми крапинками. Не то чтобы я заметила…
– Шестнадцать. – Ксандер смотрит на меня, ожидая подтверждения, и я отрицательно качаю головой. – Семнадцать?
С половиной.
– Кайман? – Он поднимает брови, я пожимаю плечами. – Так вот, Кайман передает привет... Милая? Насчет этого не уверен, но она что-то с чем-то. – Он молчит некоторое время. – Я очень любезен. Это ее тебе следует научить хорошим манерам. Она даже не назвала своего имени... Нет, это не потому, что я неприятный.
Люблю миссис Далтон.
Я записываю в журнале время и дату, когда забрали специальный заказ, а потом зачем-то добавляю «андер» к «Алекс». Затем закрываю журнал и оставляю его возле кассы. Ксандер все еще внимательно слушает свою бабушку, затем встречается со мной взглядом, залезает в свой карман и достает бумажник с кредиткой.
– Она уже заплатила, – шепчу я.
Он кивает и убирает бумажник обратно.
Миссис Далтон говорит ему что-то, что вызывает у него улыбку. О Господи, эта улыбка! Что делает ее такой?.. Может быть, его идеально ровные и белоснежные зубы, благодаря которым она выглядит удивительно? Хотя есть что-то более значимое. Его улыбка слегка кривовата, и Ксандер постоянно прикусывает нижнюю губу, когда улыбается. А еще она очень ранимая, в отличие от остального образа, который выглядит неприступным.
– Бабуль, мне пора идти. Кайман смотрит на меня, ей, наверное, интересно, когда я покину магазин, чтобы она могла вернуться к работе.
Странно слышать из его уст свое имя. Это делает Ксандера кем-то более значимым, чем просто обычный покупатель. Словно мы теперь друг друга знаем.