— Ваня, не надо, — промычала бабка и протянула к нему руку, — не злись. Я чувствую, что рука Господа уже гладит тебя по голове; что-то случится, Ваня, что-то изменит всю твою жизнь.
Волков усмехнулся. Не надо ему этих божьих подачек, он всего добьется сам. Его пот окропит фундамент нового дома, и только его! Рука Ивана с силой сжала иссохшую ладонь бабушки.
— Я клянусь тебе, ба, что устроюсь сегодня на работу! Там обещают сто двадцать тысяч прорабу. Как только подпишу договор, тут же отвезу тебя в больницу. И даже слушать не стану твои речи!
Он поцеловал бабушку в лоб, приоткрыл ей окошко и позвонил Василиске — соседской девчонке, которая за небольшую плату соглашалась сидеть с бабушкой, пока он работал. Иван достал свой лучший костюм, которого боялся касаться лишний раз. Специально купил в престижном бутике, а еще ботинки и кожаный портфель. Все восемьдесят тысяч и ушли, пришлось даже залезть в долг до следующей зарплаты. Но каждый знает, что внешний вид определяет человека в большом городе.
Машина тоже стояла, поблескивая на солнце чистотой. Автомобиль у него был самый простой, взятый в кредит, иначе невозможно попасть из их Терехово в Москву на работу. Руки сжали руль, нога вдавила педаль газа. Лишь бы у госпожи Удачи было сегодня хорошее настроение. Пусть впервые в жизни она улыбнется ему.
***
— Мама, ты позанимаешься со мной?
Дочь как всегда некстати со своими занятиями! Женщина накладывала макияж, не отрывая зорких глаз от губ. Немного дрогнет рука – и карандаш выйдет за контур губ.
— Так что, мам? — спросила Ирина, аккуратно спускаясь на коляске по специально оборудованному на каждой лестнице пандусу. — Я хочу позаниматься хоть раз с тобой.
Таких лестниц, которые отец оснастил всем необходимым после произошедшей с дочерью бедой, было не пересчитать в их доме.
Когда-то мать гордилась состоянием своей семьи и тем, что они жили на Рублевке. А теперь даже все эти столетние китайские вазы стали важнее.
— Ира, ты же знаешь, что я не могу! Мне нужно уходить.
Еще штрих, и еще — готово! Красная помада идеально лежит на губах и сочетается со стрелками на веках. Долинская умрет от зависти, увидев ее новое платье от Dolce и этот макияж.
— Снова какая-то светская тусовка? — понимающе вздохнула девушка, а горло сдавило тисками удушья от чувства ненужности матери.
Больше она не была нужна никому. Ведь ее ноги были прикованы к коляске, на них не наденешь высоченные «Лабутены», не примеришь юбочку от Carolina Herrera. Действительно, для светской тусовки несчастный инвалид — уже отработанный материал. Ладно бы для тусовки – для родной матери.