Мы посмеялись. Дальнейший наш разговор прервали новые посетители. В трактир завалилась кампания из семи подвыпивших селян. Пошатываясь и непрерывно смеясь, они направились к столу, за которым сидели мои братья. Вакр при виде них спрятался за стойку, а те немногочисленные посетители, что находились здесь, начали потихоньку перемещаться к выходу. Только парни и я остались на своих местах.
Мне стало интересно, почему этих мужиков все так боятся и тихо, чтоб меня не услышали вновь прибывшие, спросила у хозяина:
— А кто эти… ммм… невежливые господа?
— А-а эт-то б-б-беда наше-его села-а, — заикаясь, ответила мне барная стойка голосом Вакра. — П-привлечь их к порядку н-не может даже староста. Вот они и творят, что хотят, а тех, кто им мешает, они у-убивают.
— Ага, поня-ятно-о-о… То есть, если мы их немножко помнём, никто против не будет?
— Да вам вся деревня благодарна будет. А вы сможете? — он даже высунул голову из-за стойки.
— Смогём, — обнадёжила. — Таких ублюдков безнаказанными оставлять нельзя, — я нехорошо усмехнулась. Трактирщик икнул и спрятался назад.
Тем временем эти гады обсирали, простите за выражение, моих братьев, потому что они, видите ли, у них всех девок увели. А что поделать, если каждая девушка при виде моих парней просто слюной исходила? Ну да, они ж у меня вона какие красивые! Поэтому убогие ругательства этих полудурков меня разозлили, да и парней тоже. Я чувствовала их эмоции, и мы сейчас были одинаково недовольны.
Я подошла к парням. Мужики, увидав меня, начали откровенно пялиться на все выпячивания (хотя на что там пялиться? Многого не наросло, да и не надо мне, только мешать будет).
— Кто главный? — мой голос звучал холодно и жёстко. Шутить я была не намерена. Парни это поняли и расслабились, давая мне свободу действий.
Среди мужиков наметилось оживление, и вперёд вышел шатен, самый трезвый и самый накачаный. Ростом он был на пол головы выше меня (а мой рост — 175), то есть он был мускулистой дылдой обыкновенной, подвид — шкаф не очень трезвый.
— Пойдём, пагутарим, — в любимой манере Фурии скомандовала я. Этот хмырь поморщился, но согласно кивнул.
Уже у выхода меня догнало шутливое предостережение от Беса:
— Ты его не убивай, пожалуйста, а то где ж я ещё найду такую замечательную грушу для битья? — это было сказано для местных вышибал, а мысленно для меня было сказано: «Ты поаккуратнее, он сильный противник.» «Хорошо, брат, буду. А груши наверное не получится, он слишком мягкий для тебя.» От Бори донесся легкий смешок.
На улице я стала напротив шатена, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, и спросила: