— Кто-нибудь брал его чемодан?
— Он брал сам, вчера утром. Сказал, что ребята просят, в баньку сходить.
— А раньше?
— Бывали случаи…
Я быстро оформил выемку чемодана, надеясь отвезти Веньку домой до прихода с работы матери, но когда мы приехали в поселок, было уже 18 часов с минутами.
Элеонора Степановна встретила нас сурово.
— Кто дал вам право увозить ребенка?! — набросилась она на меня. — Он ничего не знает, он мог вам только соврать!
Мать втащила сына в прихожую, сорвала с него шапку, пальто и, ударив два раза кулаком по спине, закричала:
— Сколько раз говорила тебе: не лезь не в свое дело!!! Сколько раз?! Скажи! И ты все-таки влез…
Элеонора Степановна схватила Веньку за ухо и поволокла на кухню. Пришлось остановить ее. Мальчишка, воспользовавшись замешательством матери, вырвался и прижался к моим ногам.
— Он вам наврал! — продолжала кричать Элеонора Степановна. — Разве дураку можно верить?!
Венька стоял рядом со мной, всхлипывая, и, когда мать пригрозила ему поркой, спросил:
— За что?.. Ты же сама… наврала, сказала, что ничего… не знаешь. А я тебе… все рассказал!..
— Не плачь, Венька, — успокоил я его. — Ты поступил правильно. Теперь преступников найти будет нетрудно. Когда я это сделаю, то приду в школу, в твой класс, и обязательно расскажу ребятам и учительнице о том, как ты помог мне. А пока — до свидания, через денек я навещу тебя.
Взглянув на Элеонору Степановну, я понял, что сказанное мною произвело на нее достаточно сильное впечатление. Расправа над Венькой была исключена.
Я вернулся в общежитие, дождался прихода с работы Полозова и увез его в милицию. Он оказался правдивым парнем, сразу назвал имена тех, кто брал у него чемодан.
А когда преступники были осуждены, я приехал в школу и рассказал ребятам о честности Веньки, о его смелости. Кто-то после этого дал ему прозвище Следопыт. Венька носил его несколько лет и, как говорили, носил с гордостью.
Если бы меня спросили, какое время суток я больше всего люблю, я бы ответил: вечер. Почему? Да потому, что только вечером следователь получает возможность спокойно, не дергаясь, обмозговать результаты своей работы, спланировать ее на будущее и, если хотите, помечтать…
В тот вечер, о котором пойдет речь, я задержался на службе именно с этой целью. Попив чайку, настроив транзистор на музыкальную программу «Маяка», я разложил на столе накопившиеся за последние дни документы и принялся перечитывать их. Но вскоре мой покой был нарушен: в кабинет вошел прокурор.
— Дмитрий Михайлович, — сказал он. — У меня прием, народу много. Выслушай одну гражданку. Ее обокрали.