Братья (Ялкут) - страница 103
Нужно было идти. Вытянувшись лентой, они покинули Яффу. Оставалось пятнадцать часов неспешного пути до Иерусалима. Дорога вела среди цветущих апельсиновых и лимонных рощ, плотно обступивших Яффу. Земля в розовой пене полнилась благоуханными ароматами. Дорога вела на плоскогорье, сплошь покрытое зреющей пшеницей. Все, что они слышали дома и принимали за сказку, оказалось бледным сном, немощью воображения. Действительно, кругом был рай. Они шли притихшие, впитывая каждое мгновение удивительного пути. Потом был отдых в роще молодых маслин, высаженных по приказу короля Готфрида. На этом месте первый раз в пределах Святой Земли встало на отдых его войско. И его люди так же, как все они, начиная с первых пилигримов, разнесли по Европе быль, похожую на легенду. Шли среди полей, пока впереди не возник минарет — след, оставленный язычниками и сохраненный в качестве ориентира. Это была Рамла. Город встретил их колокольным звоном греческого монастыря. Первый христианский храм в Святой Земле был здесь — церковь Святого Георгия. Они преклонили колени в ее стенах, как сделали ранее крестоносцы. Те служили здесь молебен за освобождение Иерусалима, и с тех пор тысячи других, кто прошел по их пути, не уставали благословлять Господа.
Переночевали на монастырском дворе, а утром пошли дальше. Людей прибавилось. Купцы в Рамле дожидались подхода своих, чтобы вместе преодолеть опасный участок дороги. Верблюды, лошади, мулы, увешанные поклажей, стали посреди каравана. Впереди и сзади, странников прикрыли по десятку конных рыцарей. В темных плащах с белыми крестами на спинах — послушники иерусалимского ордена Иоанна. Одной из мирских забот ордена была охрана людей и товаров от нападения разбойников. Медленно, приноравливаясь к ходу животных, двинулись в путь. За Рамлой дорога резко изменилось, стала волноваться, оплавленная солнцем, она становилась безжизненней и глуше. Высохшая земля была густо перемешана с камнями, низвергнутыми потоками с близких Иудейских гор. На холмах, открытые зною, лежали нищие деревушки — несколько хижин, расползшихся, будто заблудившиеся слепцы, среди выветренных скал. Дорога, петляя, резко пошла вверх. Внизу среди застывшего камня остались одинокие маслины и фиги, пологие склоны террас, засаженные чахлым ячменем, и только мох упорно полз вместе с ними, окутывая подножия скал. Несколько гиен увязались за караваном, но их отпугнули криком и камнями. Непроглядная густая темень скрывала дно глубоких расщелин. Оттуда несло холодом и слышно было как где-то в лабиринте ветер борется с духами гор. Линия скал будто была высечена рукой могучего камнереза и теперь ожила, давая разглядеть шлем воина, голову женщины, лошадиный круп с всадником, меняла их очертания, подползала к ногам щупальцами тени. От бесконечного чередования света и тьмы глаза стали уставать, люди брели спотыкаясь, наугад. Но дорога становилась все уже и круче, идти стало опасно, и те, кто еще мог видеть, предупреждали остальных громкими криками. Острая боль в глазах и слезы будто от горячего пепла. Потом вошли в длинный каменный коридор и на время стало легче. Шли крайне медленно, и путники стали оживать. Теперь подошли к местам, где обычно нападают разбойники. Охранники насторожились и приготовили оружие, обязательно выезжали вперед, на предел видимости и стерегли каждый поворот. А дорога упорно тянулась вверх. Казалось, жизнь ушла из этих мест, как вода из иссохшего русла, оставив за собой только камни. Хоть иногда проступали островки зелени, разбросанные поодиночке яблони — корявые, гнутые, упрямо вцепившиеся в камень. А дальше и выше открылись выбитые в скалах черные глаза пещер. Непонятно, как люди могли здесь жить, даже сойти вниз на землю отсюда казалось невозможно. Но жили. Несколько десятков длинноухих черных коз паслись на склоне, бородатый пастух в черной лохматой шапке проводил караван гортанным криком и взмахом кнута. На противоположном склоне ущелья, будто из нутра самих гор, возникли люди. Они стояли молча, а потом завопили все сразу, пытаясь испугать лошадей. Стрелы упали, не долетев, на дно ущелья. И те, и другие были бессильны, потому разошлись, не причинив друг другу зла. Затем миновали колодец Бир-Эюб, похожий на пригоршню каменной ладони. Здесь поил свое стадо страдалец Иов. Обследовали место, опасаясь засады. Обычно, здесь устраивали привал, но теперь колодец почти иссяк, а стоянка без воды была бы напрасной потерей времени и сил. Встали лишь для того, чтобы поправить груз, и пошли дальше.