– Вы по нему не дозвонитесь. Люба уехала к свекрови. Могу дать ее мобильный.
– Милая девушка, – Аркадий Яковлевич приподнял очки и пристально посмотрел на меня сквозь стекла, – я что, похож на легковерного идиота? Откуда мне знать, что дама, телефон которой у вас заготовлен, та самая Люба, а не ваша, предположим, сообщница?
Почему-то услышать такое от профессора показалось мне нестерпимо обидным. Я, конечно, совсем не ангел и за последние два дня врала столько раз, что уже самой тошно стало, но теперь-то говорю правду! А мне не верят…
– Вы можете спросить у нее что-нибудь, что знаете только вы вдвоем. – Как ни старалась я сдержаться, голос все равно выдал мою обиду.
– Ну хорошо, хорошо. Не надо так расстраиваться, – примирительно проговорил Аркадий Яковлевич. – Я вижу, вы не врете. И готов по возможности снабдить информацией. Надеюсь, вы сумеете ею достойно распорядиться.
– Расскажите, чего хотел Степан, – тихо попросила я.
– Мне сложно судить, чего конкретно хотел ваш убитый знакомый… – Он, очевидно, заметил какой-то мой жест. – Нет? Не знакомый? Ну, неважно. Сложно, поскольку он тщательно маскировал свой интерес и был очень осторожен в расспросах…
Аркадий Яковлевич познакомился со Степаном в маленькой полиграфической фирме, куда пришел заказывать печать своей монографии. Научная работа профессора базировалась на недавно рассекреченных архивах НКВД. Большая часть их была посвящена судьбе имущества так называемых «врагов народа», в том числе архив содержал и бумаги, принадлежащие арестованным.
Знакомство Аркадия Яковлевича и Степана прошло в обычном деловом ключе, однако уже на следующей встрече Степан проявил просто поразительное дружелюбие и жажду знаний. Он громогласно восхищался монографией, задавал многочисленные вопросы по различным разделам. Особенно его интересовала достоверность документальных свидетельств.
– Я почти сразу понял, что молодой человек надеется таким образом поправить свое материальное положение. Охотники за сокровищами не такая уж редкость.
– Простите, – перебила я его. – А как получилось, что Степан углядел в монографии возможность поживиться, а вы – нет?
– Поверьте, тут нет никакого волшебства. Скорее всего, у него была информация, которой у меня не имелось. Например, в его семье могли храниться какие-нибудь документы, проливающие свет на дальнейшую судьбу любого из предметов искусств, о которых я писал.
– Так речь шла о предметах искусств?
– В основном да. Картины, антиквариат, иконы, украшения.
Степан проявил недюжинное упорство: несколько раз приглашал профессора в кафе, в гости и даже познакомил с женой.