Очень странно, но эти выходные оказались чрезвычайно бедными на нарушителей. Только вчера вечером притащили пьяного в стельку и матерящегося Роба Белена. Дэнис казался трезвее, но это не помешало ему горланить полночи под окнами, чтобы брата выпустили. И надо сказать, ему это сошло с рук, потому что, если бы и его взяли, то братья разнесли бы участок к чертовой бабушке. Уэйд по чистой инерции поздоровался с Робом, но тот лишь растеряно и непонимающе кивнул. В старые времена, это место ломилось от пьяниц и дебоширов. Особенно жаркими были ночь на субботу и на воскресение. А сейчас?.. Роба выпустили этим утром трезвого и бледного от похмелья и стыда, и больше никто не составил Уэйду компанию. Осталось только дождаться Гарри.
Около десяти вечера Уэйд услышал шаги. Кто-то пришел. Быть может это Гарри или Тим, который сегодня снова дежурил и время от времени выгуливал Крекера. Хотя у него очень быстрые и легкие шаги – в них чувствуется суета, а тот, кто сейчас приближался, шагал спокойно и уверенно, утопая тяжелыми ботинками в дощатом полу. И, да, он приближался. Не Гарри, нет, хотя у шерифа тоже была довольно уверенная походка, но он никогда не пытался сделать больно поверхности, по которой шел. Уэйд внезапно почувствовал страх. Что-то надвигалось… что-то пришедшее по его душу, и никакая клетка его не спасет.
Наконец, дверь открылась, но стоящий по-прежнему не попадал в угол зрения Уэйда, которого в свою очередь била мелкая дрожь. В комнату стремительно что-то влетело… он даже не понял что, а когда рассмотрел… закричал.
– Какого хрена???
То, что лежало перед его камерой, еще совсем недавно носило имя Крекер. А сейчас… утверждать что-либо по этому поводу с уверенностью не осмелился бы даже Джеймс Ноуэл. У пса были связаны лапы, словно у жертвенного барашка, а на разбитой чем-то тяжелым морде с трудом различались глазные впадины. В районе ребер прослеживался сильный провал, как если бы они вогнулись в обратную сторону. В общем зрелище резало глаза в своей чудовищности… как будто собаку сначала связали, а потом били чем-то тяжелым, пока та не издохла – может битой, может еще чем…. Уэйд чуть не заплакал. Он лишь надеялся, что первый удар пришелся по голове и отключил несчастного пса. Животные всегда были ему как-то милей, чем люди. Может потому, что они беззащитные, доверчивые и не подлые.
В сердцах Уэйд со всей силы ударил в стену позади себя. Кажется больше он не испытывал страха, только злость и странное желание разорвать того, кто это сделал.
Владелец шагов вышел из тени проема и предстал перед Уэйдом…. Он был гораздо младше, но в то же время казался как-то вне возраста вообще. Может лет тридцать, а может и сорок. Фарфоровая кожа, заостренные черты лица, черные волосы, аккуратно подстриженные под основание шеи. Преисполненный изящества и грации одетый во что-то черное, в тонких лайковых черных перчатках, словно убийца, он чем-то напоминал рисованного персонажа из японского мультика. Хотя, наверное, и был им – безумным, безжалостным убийцей…. Так поступить с несчастным старым псом…. Его лицо казалось зловещим. Спокойным и гладким, но зловещим. Тонкие губы чуть улыбались. Особых эмоций к происходящему он видимо не испытывал, но и не сказать, что страдал особым безразличием. Но именно глаза этого человека вернули Уэйда в прежнее состояние страха. Глаза цвета грозового неба и темного океана. В них чувствовалась непомерная сила и власть. В них пряталась древность. Он был опасен, и он был велик, и Уэйд чувствовал это. Что-то недосягаемое. Что-то потустороннее.