– Я дома. – глухо, словно из бочки крикнул Уэйд и закрыл за собой дверь.
Последние полторы недели выдались, прямо сказать, претяжелыми…. Хотя чего скрывать – они оказались полным говном. Уэйд, конечно, был далеко не мальчик, но на память, слава Богу, не жаловался, и теперь, перебрав в голове с десяток неудачных периодов в жизни, мог открыто признаться, что хуже этих десяти дней у него никогда не случалось. Он стащил грязные из-за постоянного пребывания на стройках ботинки и отбросил их словно тяжелые гири, которые обязался себе доносить до этой минуты. Засохшая местами грязь поднялась пылью в воздух и осела на остальную разбросанную обувь. Кому теперь какое дело? Раньше все аккуратно стояло на стойке в прихожей, но четыре дня назад Уэйд психанул и сломал ее. Психанул, когда собирал ее вещи по коробкам. И теперь его обувь в хаотичной манере, словно мертвые муравьи валялась повсюду.
Никто не ответил. Оно и понятно, в доме ведь никого не было, кроме самого Уэйда, бредущего в кухню, где раковина, битком забитая грязной посудой, дурно попахивала, а липкий от пролитой выпивки пол лоснился пятнами коричневатого цвета. Такое случалось и раньше, когда на его «я дома» никто не отвечал, потому что Крис вышла за покупками, к примеру, или еще куда-нибудь. У нее всегда находилось куда выйти. Вечно деловая Крис – незаменимая и нарасхват. Но сейчас все было по-другому. Сейчас тот факт, что он – Уэйд – дома, был действительно никому не интересен.
А вообще привычка забавная…. Давным-давно, что сейчас уже кажется ненастоящим, когда они оба учились в институте, Уэйд не на шутку увлекся восточной культурой, и вычитал, что у япошек есть обычай извещать о своем появлении, даже если дома никого нет. Тадаима – так это звучит. Что-то в этом одинокое и безумное…. Но тогда в шестьдесят восьмом, когда они только-только решали, куда податься, чтобы устроить свою жизнь, осесть и свить гнездо, это показалось чрезвычайно милым. Тем более что было, кому говорить. Сколько же времени прошло с тех пор? Хренова туча – иначе не скажешь…. Сорок два года. Целых сорок два года. Хороших, веселых, полных любви и иллюзий, что все это будет длиться вечно…. Как смешно.
Уэйд открыл холодильник и достал банку пива…. Холодильник, в котором кроме этой самой банки больше ничегошеньки и не было. Надо бы поесть… – промелькнула ленивая, ничем не окрашенная мысль в его голове. Да
