Дядя Федя отступил на шаг и, откинув голову (ростом он был ниже племянника), критически оглядел его от начищенных до блеска башмаков до форменной фуражки, надетой по-уставному точно. Закончив осмотр, он одобрительно кивнул:
— Вроде ничего… А мамаша где?
Юрий ответил, что его мать — начальник военно-санитарного поезда на Западном фронте.
— Письма получаешь?
— Получаю.
— Передай привет от меня.- И, козырнув, старпом зашагал, догоняя команду судна.
Прошло около года. Весной отряд моряков, в состав которого входили Никуленко и Синицын, высадился в бухте, памятной обоим товарищам и романтически названной когда-то Бухтой Туманов. Сопки вокруг бухты господствовали над морем, и сама природа указала, что здесь нужно возводить береговые укрепления. Командиром отряда оказался капитан Пильчевский — тот самый, который ехал вместе с Никуленко и Синицыным в прошлом году в одном вагоне.
Когда, получив назначение, молодые офицеры явились к нему, капитан Пильчевский внимательно оглядел их, особенно внимательно Синицына. Выражение горбоносого, как у индейца, лица капитана не изменилось. Он погладил чисто выбритый, рассеченный давнишним шрамом подбородок и сказал низким, ворчливым голосом, глядя на Синицына из-под черных кустистых бровей:
— Что, товарищ младший лейтенант, так и не пришлось повоевать? Д-да… Ну, у меня скучать не будете. Узнаете нашу дыру!
«Попал как кур во щи!» — подумал Синицын, стоя навытяжку перед памятливым капитаном, который все еще не спускал с него острых глаз.
Наконец капитан перевел взгляд на Никуленко. С минуту всматривался в него, потом спросил:
— Скажите, Макар Иванович Никуленко не родич вам?
— Отец, товарищ капитан,- четко отрапортовал Никуленко.
— Да ну? — откровенно удивился и обрадовался капитан. Его лицо будто посветлело.- Большой сын у Макара…- Он помолчал и произнес уже не ворчливо, а задумчиво: — Д-да… Стало быть, старики мы с ним. А? — Потом покачал головой, потрогал короткие, в проседи усы.- Ведь мы с твоим батькой воевали с японцами еще в двадцатом году!
Капитан встал, прошелся, посмотрел на Синицына повеселевшими и помолодевшими глазами, словно хотел сказать: «Вот оно как, товарищ младший лейтенант! А вы говорите: дыра!»
Когда стало известно место высадки отряда, Синицын не удержался и рассказал капитану о юношеских приключениях, пережитых им с Никуленко в этой бухте. Капитан выслушал его без обидной снисходительности или насмешливости, чего опасался Синицын, и промолвил:
— Лихо, лихо! — А потом не то спросил, не то заключил: — Стало быть, вы заварили кашу, а Никуленко ее расхлебывал?