– Что у тебя было с Рединым? – прикрыв книгу, спросил Ивану Костя.
– Ничего особенного, – ответила я, а сама подумала: – Ты ревнуешь. Но кого к кому? Меня к нему, или друга ко мне?
– Конечно, тебя. Ты спала с ним?
– Да.
– Долго?
– Да. Где-то около года, – на миг в моей голове пронеслись и летний дождь, и аромат кофе, и коньяк, и музыка, но, посмотрев на кислую физиономию Костика, я поспешила его успокоить: – два раза.
– И всё? – обрадовался он. – За целый год только два раза? Но почему?
– Все мужчины – зануды, а ты среди них number one. Загляни в рассказ «Ивана», – закрыла тему она. – И, вообще, пойдём спать, – она невольно зевнула, – извини. Так мы идём или да?
– Или.
– Тогда пойдём, – зевнула ещё раз, но извиняться уже не стала. Понятно и без того, что ей неловко.
– Ты иди, а я скоро. Только главу добью.
Он читал «Игру в классики» Кортасара и, забегая вперёд, скажу: только с пятой попытки он овладел этой интересной и сложной игрой. Спокойной ночи.
Была ночь, и было тихо. Тихо, как в ночи у моря, где плеск волн лишь усиливает ощущение тишины. Звуками французского рожка, словно прелюдия к поцелую, тишина звучала внутри огромного, как мир, колокольчика. Она звучала внутри меня.
Костя проснулся. Какой короткий сон.
– Ты знаешь, мне приснились стихи.
– Что за стихи?
Он прочитал. Что-то про кровь, любовь и баттерфляй на водной глади.
– Похоже, тебе не даёт покоя твоя рубашка, – Ивана взяла на руки Москву и принялась её причёсывать.
– Ты это о любви и крови?
– Конечно.
– Не знаю. Я не психолог. Во всяком случае, ничего подобного мне не снилось, – Косте захотелось сделать зарядку. Он закурил и: – а, вообще, как тебе мой зарифмованный сон?
– Ничего. Только мне не понравилось о том, где баттерфляй на водной глади, – теперь волосы кошки она заплетала в косу. Бедное животное.
– Ну, знаешь ли, я неволен управлять снами, пусть даже собственными.
– То есть, ты хочешь сказать, что написал это не ты? – она отхлебнула из кружки зелёный чай с жасмином.
– Конечно не я. Ты полагаешь, что Пушкин писал сам? – он посмотрел на неё. Она утвердительно кивнула, – Ты заблуждаешься, малыш. Просто Некто – называй его Богом или Высшим Разумом – выбирает кого-то из нас для того, чтобы донести закодированную информацию в виде стихов, картин, музыки и прочей ерунды до человечества.
В комнате повисло молчание. «Сегодня лучше, чем вчера, а вчера было лучше, чем позавчера. Прогресс налицо. Не правда ли? Так неужели непонятна надежда на завтра?», – написал как-то Алик.
Он, словно почувствовав, что речь идёт о нём, заявился в полдевятого утра. Наглый и синий до неприличия. Кроме двух дисков от Chick Corea в его пакете имелась бутылка «Ахтамара». Коньяк этот я пробовал первый и последний раз лишь на заре перестройки в Городе Королей. Не Chick Corea, а именно «Ахтамар» решил мою дилемму: гнать или оставить синего Алика в пользу последнего.