Но как собутыльник он был примером достойным подражания и с удовольствием поддержал меня в моих глубоководных вино-водочных исследованиях. Моё стало нашим. Мы пили и говорили. О том, что, благодаря наблюдениям Солнечного Генерала, я пришёл к выводу: эфирное тело не только не поспевает за своим физическим, но и обладает удивительными эластичными свойствами, и что россиянам повезло с их Путиным, а нам с нашим, как всегда, не очень, и что jazz выдохся – именно поэтому он обречён на второе дыхание, и что неплохо бы отправиться куда-нибудь за чудесами. В Минск за бульбой, в Москву за песнями, на Мальдивы за фруктами, в Монте-Карло за бабками, в Монтевидео за девчонками или, на худой конец, в Майами за растаманами.
– Ме-ли-то-поль, – прочитал Алик по слогам надпись на фронтоне здания железнодорожного вокзала, – ну и дыра.
– Да уж. Не Рио. – Мисхорский уверенной рукой опохмелённого человека наполнил стаканы, – Ну, давай.
И мы дали. Теперь я корячусь в ожидании, когда освободится туалет, не подозревая о том, что в нём никого нет. Предусмотрительные хозяева для того, чтобы я не заблудился в лабиринте незнакомой ночи, оставили там включенным свет, но дверь почему-то закрыли.
По-быстрому простирнув в ванной трусишки, остатки ночи я тщетно отстирывал своё сознание от похмельных угрызений совести. Посредством сна. Не получилось.
Утро после бутылочки красненького прекрасно и непредсказуемо. Мисхорский куда-то пропал, чему я, признаться, нисколько не огорчился.
На пути к вокзалу я обратил своё внимание на одну странность. Оказывается, в Мелитополе живут трезвые люди. И никто их там не удерживает насильно. И некоторые из них мне показались вполне вменяемыми. Воистину, чужая душа – потёмки.
Когда я уезжал из этой ошибки цивилизации вообще и градостроительства в частности, там шёл дождь. Впрочем, он, похоже, не прекращался там со времён всемирного потопа, и ошибка заключалась в том, что его не смыло совсем со всем ветхозаветным миром.
На перроне стоял маленький белый бегемот из гипса и, ожидая проходящий поезд Москва-Симферополь, мок под холодными осенними струями прощального танго Астора Пиаццоло. А рядом, на скамейке маялся помятый вчерашними возлияниями, но вполне приличный на вид мужчина.
– Парень, – обратился он ко мне, – скажи, где я?
– На ЖД вокзале.
– Это я уже понял. А город? Как называется этот город?
Алику повезло больше. Он хотя бы знал, куда занесла его нелёгкая запоя.
– Мелитополь.
– В Париже дождь.
– Не в Париже, а в Мелитополе.
– Да-да, – задумчиво отозвался тот, – вроде бы один и тот же дождь, а как сильно отличается…