Первым умер сын Нелл Графтон. Джек, которому исполнилось четырнадцать.
Сэм сидел у его постели, так как оба — Рекс и Нелл были совершенно больны. Все происходило в моем фургоне. Я уже почти выздоровел после легкого приступа того, что бы это ни было. Я услышал, что Сэм внезапно встревоженно позвал меня, я вошел в отсек Джека как раз вовремя и увидел бедного ребенка с пылающим красным лицом — в последний раз я побил его только две недели назад за то, что он мучил приблудившегося кота — очевидно, он задохнулся насмерть собственной мокротой. Это случилось очень быстро; ни Сэм, ни я ничего не могли поделать. Мой папа послал меня за папой Рамли, и, когда я выбежал, я услышал, что он мучительно закашлялся: ему нездоровилось пару дней, но не хотел беспокоиться о себе. Я нашел папу Рамли беспомощно пьяным, он совершенно не мог передвигаться, и я позвал вместо него мадам Лору. Помню, для нее было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что произошло с Джеком, а потом она пристально посмотрела на Сэма, который сидел, качаясь на табуретке у койки Джека, его взгляд не был сосредоточенным.
— Теперь иди и ложись в кровать, Сэм.
— Нет, Лора, я не в плохом состоянии. Здесь надо похлопотать.
— Мы все сделаем сами. Ты иди и отдыхай.
— Легко сказать — отдыхай. Лора, сейчас, похоже настало время тяжелого труда, ты могла бы сказать. Ты понимаешь, я одинокий по убеждению…
— Сэм…
— Нет, подожди. Кажется, я заболел, я хочу что-то сказать, пока у меня ясная голова — ты понимаешь, такое дело, они выскакивают в голове. Теперь…
Она не позволяла ему говорить, пока мы не привели его в фургон и не уложили в койку. Я никогда прежде не видел, чтобы она не отходила от него ни на шаг и была в ужасе, хотя в этом не требовалось крайней необходимости. Как только он оказался в кровати и улегся на ней, Сэм не был очень разговорчив. Все, что я мог уловить из его речи — говорил он с трудом, а вскоре и бессвязно — что он хотел поблагодарить нас, мадам Лору и меня, так как мы знали его и не препятствовали быть одиноким по убеждению. По крайней мере, думаю, это было то, что он пытался сказать.
Его душа, казалось, отдалилась от нас после того, как он сообщил нам так много, но его тело оказалось чрезвычайно неподатливым, не желая сдаваться. Его борьба за жизнь длилась три дня и часть четвертой ночи. Лекари-священники — их было двое в Бетлэме — ходили и ходили, оказывая помощь Сэму и трем больным, любезные люди, в какой-то степени, они оказались менее невежественными, чем те, которых я встречал за пределами Пенна. Мы дали им понять, что Сэм не был в состоянии говорить; он оказался в полном сознании в тот момент и благодарно украдкой взглянул на меня, со слабой усмешкой, за их спинами, когда я сказал, что мой отец по-настоящему исповедовался до того, как у него отняло речь.