Но Платон заметил, что день ото дня у них стала возрастать потребность и в свежем воздухе, и в юморе.
Дай-то бог! — мысленно пожелал он коллегам дальнейшего процветания.
— «Ну, ладно! Завтрак ведь на носу» — объявил всем более расположенный к иронии Дмитрий.
— «Надо и нос почистить!» — поддержал того Платон.
Вскоре он объявил коллегам, что можно идти в столовую, народу мало. Но никто даже не пошевелился, что вызвало не только удивление, но и раздражение ветерана палаты.
У людей, не принимающих чужой опыт, предполагается отсутствие здравого ума.
Это в полной мере можно было отнести и к новым соседям Платона по палате. На его конкретные советы по-поводу времени еды, уколов и прочего, они не реагировали. Словно Платон здесь не был в течение почти месяца.
А! Понятно! Они хотят сами приобрести свой опыт! — решил он.
После завтрака и последних физкультурных процедур Платон был приглашён лечащим врачом Людмилой Викторовной за выпиской.
С любовью глядя в его глаза, она подробно объяснила ему всё необходимое, в заключение объявив, что ждёт его на следующий год, а оставшееся сегодняшнее время до получения документов, в том числе и обед — его.
Выписку и закрытый больничный лист сестра-хозяйка Людмила Яковлевна принесла даже раньше обычного. Ведь до этого Платон успел по её просьбе обрезать и замазать макушку ещё одного растения из другого вестибюля.
А на место Платона прибыл уже очередной больной.
Лечебный поток не прерывался ни на день, ни на койко-место!
Накануне выписки из больницы, после обеда, Платон в вестибюле отловил священника и попросил его о вечерней аудиенции, в связи с завтрашним своим отъездом. Польщённый, тот с удовольствием согласился.
Свою просьбу Платон обосновал тем, что как писатель, хотел бы кое-что узнать о Владимире Александровиче Маркелове, которого на днях так тепло провожал отец Митрофан, да и о нём самом. Тот поддержал желание Платона узнать больше об этом уникальном человеке, предвкушая интересное общение и возможность высказаться «на камеру», прокомментировав:
— «Писатель, если только он не ремесленник от пера, как правило, всегда человек духовный!».
После традиционно раннего ужина, и затянувшейся паузы на «питие кофея» священником, на вечерней прогулке по парку, куда отец Митрофан вышел в новом, чуть ли не атласном подряснике, оставив прежние лохмотья в палате, он дал Платону большущее, почти интервью, которое, в принципе, таковым и назвать-то было нельзя. Фактически это был односторонний трёп попа сноба. Но всё же, Платону удалось выведать главное.