Бульварный роман. Исповедь алкоголика (Ладогин) - страница 44

На первую страницу
Все революции змею щадят,
Как ей сам дьявол удружил талантом,
Ему милы и царь, и враг царя,
Ему милы и Кушнер и Ягода,
И год весь с февраля до января,
Он ищет, хто таперя враг народа.
Быть блошкой суждено ему богами,
Но и маркизом быть над всеми нами.

8(3)

Но и маркизом быть над всеми нами.
Кто как всегда продулся в свист в козла —
Игру всей жизни, злыми петухами
Всем нам кричать теперь из под стола.
Петр на воде и Моцарт в птичьем гаме,
Услышат нас, и бросив вдруг дела
Скакнут под стол, чтоб вечно быть там с нами.
Любовь? Что ж, умерла, так умерла,
Мы реквием ей сложим. Мы, пока
Кричим в три горла, в голове иное,
Холоп, молчи, скрывайся и таи.
Но вечно славься небо голубое.
Бог сущ, хоть сотворила нас тоска
Скотами рынка, преступленья чьи.

9(3)

Скотами рынка, преступленья чьи
Чьи хитрости и скользкие уловки
Чьи пальцы новой полные сноровки
Считают и чужие и свои
Для дела, злого дядюшки, семьи,
Бумажки – после быстрой сортировки,
Бумажки эти право, не в крови,
А руки все же моются, плутовки,
Всем сочетаньям букв цена одна
Их не пересчитать Прочь неба клей
У них поди ты выжми – клей хрустальный,
Иль человеком прочность создана,
Чтобы дела давно минувших дней
Расследовать устало и печально.

10(3)

Расследовать устало и печально.
Глубины слов, точно глубины вод
На берегу своей души, причаленный
Боясь ступить, качнул я веры плот.
Сверкнула чайка в небе. Окончательно
Я осознал свой невозможный ход.
Толчок шеста, и шелест несказанный
И голос мой мне чужд как шелест звезд,
Как шелест звезд, я, повторясь в сонете,
Сонет разрушил, словно гладь души,
Которая скорбя, волнуясь в свете
Уж сказанного все меняет вид,
А быть с тобой, застыв в густой тиши —
Долг юноши, защитника любви.

11(3)

Долг юноши, защитника любви.
Точить язык до остроты кинжала,
И принимать порой смиренный вид,
Чтобы жена с другим не убежала.
Сама к любви ты рифму назови,
ведь ты, я слышал, гордо у причала
Стихи любви с платком вослед кричала,
Высвобождая душу. C'est la vie
Но наша vie, коль не согнётся выя
Перед беспечным небом, где златой
Вздох дня летит, то ночью око Вия
Нас взглядом с тенью обручит пустой,
Ударив в душу, словно в наковальню,
И на дубинке оттиск обручально.

12(3)

И на дубинке оттиск обручально
(Вот предо мною кладбище и храм,
Чьё бедное убранство не сусально,
А просто – Ардов, Вас я вижу там;
Моя невеста в платье невенчальном
Велела недоверчивым глазам
Быть робкими, губами машинально
Шептала что-то, что – не помню сам.
Куда за тридцать ей – с фатой прозрачной
Пылать от страха, счастья и стыда
«Беру ли я? Беру. Боюсь? О, да!» —
Но не своею свадьбою – мента
Сомкну я губы тесно, ново)брачно
Следующая страница