— Тебе нужна моя помощь, — резко бросил он. — Я просто хочу, чтобы ты перестала саботировать ситуацию, выставляя себя чертовой нонкомформисткой.
Последовала долгая пауза.
Затем Жак подняла руку, демонстрируя запястье, разрисованное чернилами.
— Видишь эти шрамы? — спросила она. Его грудь тяжело поднималась и опускалась. — Я нанесла их в подростковом возрасте, решив, что лучше терпеть физическую боль, чем прятать ее в сердце.
Блейк был поражен ее словами. Он хотел ответить, утешить ее, но Жак остановила его.
— Хочешь, чтобы я изменилась? — Ее рука безвольно упала, взгляд все еще пылал. — Очень жаль. Я много лет кочевала по чужим семьям. Я расстраивалась, потому что многие считали меня недостаточно хорошей. Я не вписывалась. И через какое-то время я поверила, что со мной что-то не так. — Она гордо вздернула подбородок. — Но я больше не куплюсь на этот дерьмовый девиз в стиле «ты разрушаешь-саму-себя». С помощью детей и добросердечных волонтеров я поняла, что я — красивая, умная женщина, достойная уважения. — Она показала рукой на изображение Ареты Франклин. Затем ткнула Блейка в грудь. — И мне не нужно, чтобы ты учил меня жизни.
— Жак…
— И я не дам страху и сомнениям отравить мое будущее, — произнесла она и, отступив, подняла майку.
Живот был иссечен паутиной пурпурных шрамов. Блейк вздрогнул, его словно обдало ушатом ледяной воды.
Жак резко добавила:
— Это со мной уже случалось, и назад я не вернусь.
Грязное ругательство сорвалось с его губ, когда он рассмотрел шрамы, появившиеся много месяцев — а может, лет — назад. Не было ни единого не изуродованного сантиметра. Кожа была обезображена ее собственной рукой.
Печаль и ужас охватили Блейка.
— Господи, Жак… — прохрипел он, ступив ближе. Его затошнило, чувство гадливости целиком поглотило его.
— Не надо меня жалеть, — жестко произнесла она. — Мне не нужно твое сочувствие. Я горжусь тем, кто я есть и как живу.
Ее лицо озаряли уверенность и страстная убежденность. Жак четко произносила каждое слова, и взгляд ее впивался в Блейка.
— Я проклятый борец и заслужила эти шрамы.
Грудь Блейка тяжело вздымалась, различные эмоции боролись у него в душе. Страстное восхищение. Глубокое смирение. И нотка обиды. Эта женщина, которая спустилась в ад и вернулась, сражаясь, постигла то, что ускользало от него изо дня в день. Она навязывала жизни свои условия, вместо того чтобы отрицать желания и подчиняться логике.
Долг против потребности.
Разум против страсти.
Любить Жак или отрицать собственное Я.
Взгляд Блейка невольно скользнул к розовым губкам, которые были сжаты в тонкую линию.