Да, эта Кузнецова его более чем устраивала. Физручка, которая была до нее, крикливая неприятная баба, упиравшая на бег и прыжки, не смогла заинтересовать привередливых девиц, и те прогуливали уроки в соседнем кафе, да еще и жаловались родителям. Директору надоело выслушивать упреки на «некачественное обучение». По рекомендации своего знакомого он сменил ее на Нину и не пожалел об этом. Неизвестно, чем привлекла капризных девчонок эта худенькая блондинка, сама похожая на девчонку-старшеклассницу, но лицеистки одна за другой перестали прогуливать. Из спортзала доносились музыка, взрывы смеха, в довершение всего многие девушки стали откровенно копировать стиль любимой учительницы — зимой вместо престижных в этой среде дорогих шуб на девицах все чаще стали появляться легкие спортивные куртки и ботинки на толстой подошве — самых известных спортивных фирм, разумеется, и стоящие чуть ли не как норковые шубки. Но в целом девочки, посещавшие уроки Нины, стали стройнее, подтянутее. И вот теперь эта Кузнецова ни с того ни с сего ложится в больницу. И неизвестно, сколько там пробудет. Есть еще, правда, тренер по плаванию, но вряд ли он сможет совместить нагрузки. Да и не захочет.
— Может быть, вам нужно помочь с врачом? — Директор был сама любезность.
— Спасибо, мне уже порекомендовали одного хорошего врача. Извините, я не знаю, наверное, увольняйте меня, Геннадий Иванович. — Опустив глаза, Нина рассматривала узор паркета.
— Ну, Нина Анатольевна, уволить вас я всегда успею. Девочки к вам привыкли…
— Понимаете, я могу проболеть несколько месяцев, и неизвестно еще, смогу после этого преподавать или нет… — Глаза у нее были тоскливые, и любезный Геннадий Иванович понял, что еще немного, и он свяжет себя бесполезными обещаниями придержать место для этой, по большому счету, совершенно посторонней женщины. Только потому, что девчонкам нравятся ее уроки. Да еще будет хлопотать, искать ей врачей. Она сама просит ее уволить. Выздоровеет — милости просим. И он довольно сухо и несколько поспешно проговорил:
— Хорошо. Раз вы настаиваете — пишите заявление. Будем искать вам замену. Очень жаль…
Неизвестно, как директору, а уж Нине точно было жаль терять это место — с прекрасным спортзалом, комфортными душевыми и с недавно отстроенным бассейном. И с девочками она нашла общий язык. Еще до Димкиного рождения она работала в институте, до которого нужно было ехать через весь город. А на другом конце города, в спортзале другого института, еще и подрабатывала по вечерам три раза в неделю. Но выматывали неутомительные поездки из конца в конец, а отсутствие элементарных санитарных условий — на ее основной работе не было даже горячей воды, не говоря уже о душевой. А в плохо отапливаемом спортзале зимой было так холодно, что, когда выдавалось окно между парами, Нина просто замерзала в закутке, выгороженном в углу для тренеров. Бдительный пожарник не разрешал включать за фанерной перегородкой никаких отопительных приборов и даже кипятильник считал святотатством. «Вы скачете, вам и так должно быть жарко», — неодобрительно выговаривал он Нине, в очередной раз застукав ее греющейся возле электрокамина. И забрал камин, сволочь. Нина тогда была беременна Димкой, на шестом месяце, и «скакать» уже не могла. Мерзла она отчаянно. Своим теперешним местом она дорожила, но водить за нос директора считала просто нечистоплотным. Возьмут ее назад или не возьмут — врать она не будет.