На улице он трещал без умолку. Нина слушала его вполуха, изредка кивая головой, когда он особо настойчиво ее тряс.
— Так поедем, мам? А когда поедем? — Он снова дернул ее за руку. — Завтра поедем, мам?
— Завтра, завтра… Куда поедем, Дим?
— Как куда? Ты же говорила, что мы с папой поедем на море, — расстроился он.
— На море? — Она смотрела на него так, как будто не понимала, о чем идет речь.
— Мам, ты передумала, да? Все были на море! Ты ж говорила… Обещала! — В глазах у него уже показались слезы. Они остановились прямо перед входом в подъезд.
— Пойдем. — Она решительно потянула его за собой. — Дома сейчас обо всем поговорим.
— Так поедем? Да? Поедем? — Он вырвал свою ладошку из ее руки и вприпрыжку помчался к лифтам. Настроение у него улучшалось мгновенно.
— Так поедем? Ты обещал. — Лика сидела на краю стола, покачивала лакированной туфелькой и смотрела на Сергея, который нервно ходил по узкому, маленькому кабинету.
— Обещал! Обещал! Я всем все обещал. Герка приехал?
— Нет. — Она следила за его передвижениями своими чуть выпуклыми черными глазами.
— Черт! Где его снова носит? Я просил тебя не сидеть на столе! Ну, ладно… Ну, прости. — Он понял, что она обиделась. — Поедем. Раз я обещал — значит, поедем.
— Сережа…
— Что?
— Ничего. — Она передумала и развернулась, чтобы выйти. Он догнал ее.
— Не обижайся, ради бога. — Он помолчал, видимо собираясь извиниться, и вдруг снова сорвался: — Да что за день сегодня! Герку где-то носит, твоя мамаша звонит уже третий раз, из банка звонят!
— Мама? — Лика удивленно подняла бровь. — И что она хотела?
— Первый раз приглашала меня к вам на ужин. Второй раз справлялась о твоем здоровье. Третий раз спрашивала, не забыл ли я про первый раз! Лика, я тебя очень прошу… — Он подвел ее к креслу и усадил, сам же присел перед ней на корточки. — Я тебя очень прошу, не нужно на меня давить. Я обещал поехать к твоим родителям — поеду. Но не сегодня. Я два дня дома не был. Она пока что моя жена.
— Сережа… — Она попыталась встать, но он ее удержал. — Сережа, я не могу так больше… Решай: или я, или она. Это не может больше так… Я не могу больше… — Она готова была расплакаться, но сдерживалась из последних сил.
— Зачем ты сказала матери о наших отношениях?
— А что, что я должна была ей сказать? — Она теперь тоже не скрывала своей досады. — Меня тошнит каждое утро! Она сама обо всем догадалась…
— О чем догадалась? Лика, неужели…
— Да, и можешь себе представить, как мне пришлось с ней объясняться!
— Лика, ты что… беременна?!
— Да, беременна! И мне это так же неприятно, как и тебе!