– Извини, Рут, мне очень жаль.
– Знаю.
– Мне хотелось с тобой связаться, приехать, но я не мог себя перебороть. Но…
Он отпустил мою руку, и я, воспользовавшись моментом, убрала спадающие на лицо волосы, чтобы лучше его видеть.
Я гордилась собой за то, что сумела усидеть. Я вся напряглась, словно тигр перед прыжком.
– Но теперь ты здесь. Не пойми меня превратно. Нам надо много чего обсудить. Я многое хочу узнать, но… Почему ты выбрал именно этот день, Марк?
– Ты меня совсем не рада видеть, Рут?
– Я не знаю, что сейчас чувствую… Просто не знаю… Я задала тебе вопрос.
Теперь он стоял ко мне спиной. Знакомая фигура в обрамлении оконной рамы. Шторы наполовину задернуты, чтобы защитить от яркого света и жары.
– Была причина. – Откашлявшись, Марк продолжил: – Мне было трудно после… Люсьен… ну, после смерти Люсьена… и потом…
Пришло время мне пойти навстречу. Я положила руку ему на спину и слегка помассировала. Он стоял, затаив дыхание, потом вздрогнул. Его плечи чуть приподнялись. Волоски на моих обнаженных руках встали дыбом, словно наэлектризованные.
– Я по тебе скучала, – тихо произнесла я. – Тебе тоже было тяжело. Ты, думаю, делал то, что мог в сложившейся ситуации…
Он весь напрягся. Мы хорошо знали друг друга. Каждый мускул в наших телах выдавал неискренность.
– Я надеялся, что сегодня… – произнес он, глядя на стекло.
Мои руки отстранились от его шеи, и я обняла его сзади. Я прижалась головой к ткани его легкой жилетки. От Марка пахло сеном и плохо подобранным лосьоном после бритья. Я едва не капитулировала. Я сопротивлялась голосу сирены, поющей о том, как мы жили раньше.
– Не надо спешить, – заверила я его. – Я никуда не уйду. На дежурстве остался один Аноним. Я не уверена, что он хоть когда-то точно знает, который сейчас час. Давай посидим на кухне, как бывало.
Я повернула мужа и, взглянув ему в лицо, удостоверилась, что ошиблась. Передо мной стоял тот Марк, которого я любила и кому полностью доверяла. Немыслимо, почти немыслимо, что он – волк в овечьей шкуре. Я почти отказалась от своего намерения, но последовавшие слова привели к тому, что исполнить задуманное стало легче.
– Ты пекла торт, – сказал он. – Когда я вошел, то сразу почувствовал запах. Я помешал тебе праздновать?
Произнесено это было вроде бы в шутку, но теперь я точно знала, что Марк специально выбрал этот день. Последующие слова из «Притч» пришли мне на ум: «…ибо, делая сие, ты собираешь горящие угли на голову его, и Господь воздаст тебе». Он-то знает, какой вкус у чувства вины.
На кухне я вытащила две тарелки и поставила их на стол. «Рейберн» с иссушающей августовской температурой превращал кухню в подобие печи. Марк снял жилетку и повесил ее на спинку стула. Его рубашка в клетку местами прилипла к спине. Муж закатил рукава. Его руки оставались такими же сильными и загорелыми. Хотя он сидел, непринужденно развалившись на стуле, видно было, что он все еще работает на земле, поэтому находится в хорошей физической форме. Он вытер пот со лба и протер покрасневшие глаза.