С преувеличенным трудом он разворачивается, хватает пуховое одеяло и накрывает им, словно щитом, свою голову.
– У нас есть все то, о чем мечтают другие, а мы мечтаем о том, чтобы стать такими же, как окружающие. У нас нет иного выхода, кроме как остаться. Нам некуда бежать.
Не он ли сжег за нами мосты?
Марк продолжает говорить, отвернувшись к стене:
– Мы взяли на себя обязательство заботиться об этой земле. Мы не можем сбежать от нашей ответственности.
– Ты говоришь так, словно земля – наше дитя, словно мы можем обидеть ее чувства.
– Не исключено, что так оно и есть. Не начинай заниматься своей псевдотерапией за мой счет.
Приходит моя очередь отвернуться от него.
– Ты никогда прежде не был таким саркастичным.
– А ты никогда прежде не вела себя столь эгоистично.
Забрав свою подушку, муж уходит в малую спальню.
Вот так мы и жили.
* * *
В те дни, что предшествовали появлению сестер, Марк тяжело трудился на земле, изматывал себя работой, стараясь хоть в чем-то добиться успеха. У меня же все валилось из рук, и я бралась то за одно дело, то за другое, но ничего не доделывала до конца. Курятник так и стоял не до конца отремонтированным, а саженцы – без надлежащего полива. Между беспорядочными попытками хоть что-то сделать я находила бесконечные предлоги, чтобы сходить к Энджи и побыть с Люсьеном. Все кончилось тем, что дочь однажды попросила меня дать ей больше свободы, а не то ей придется уехать. Мне недоставало общества других людей, но при этом я не могла заставить себя поехать в город. Я всегда находила причины задержаться так, чтобы магазин уже оказался закрытым. Или, когда нужно было съездить на почту, я выбирала среду, прекрасно зная, что по средам почта закрыта. Или я вдруг приходила к мнению, что вполне обойдусь без новых носков. Вот только пот на ладонях и внезапная сухость во рту подсказывали мне правду. Марк выезжал очень редко, когда нам на самом деле что-то крайне было нужно. Муж возвращался весь напряженный, с плотно сжатым ртом. У меня не было друзей, у него тоже. Если бы не Люсьен, я сошла бы с ума. Физически Марк становился все сильнее и выносливее, в то время как его нервная система все больше разрушалась. Две стороны одной монеты, которые сыграли с ним злую шутку, когда нас хорошенько тряхнуло.
– Я всегда хотел быть фермером, – сказал Марк.
Я точно не помню, когда состоялся этот разговор. Кажется, в одну из тех ужасных ночей незадолго до приезда сестер.
– Знаю. А я все время тебе мешала.
– Такова цена, которую я заплатил, чтобы мы были вместе, – излишне быстро ответил на мое замечание Марк.