– Тебе письмо, – бормочет он и каким-то незаконченным движением протягивает ей конверт.
Она замирает на некоторое время, с каким-то деревянным выражением лица, потом берет конверт.
– Спасибо, – бормочет она и, не взглянув на письмо, поднимается дальше.
Голос ее кажется ему обыденным и он уже надеется, что это какое-то недоразумение, сейчас все прояснится, но видит, как она, не оглядываясь поднимается по лестнице, волоча в одеревеневшей руке раскачивающуюся авоську с черным хлебом и пакетом молока и ощущает в ее походке, ссутулившейся фигуре инстинктивное желание бежать.
В квартире он тут же отправляется на кухню, чтобы не мешать ей и, сунувшись за стол, тупо смотрит на стаканы с остывшим чаем, который они намеревались выпить перед уходом на строительство, но в поисках ключей забыли об этом. Здесь же, между стаканами лежит нож. Старое потускневшее лезвие за многие годы порядком поистерлось. Он механически перекладывает нож на холодильник, затем снова на стол. На табурете крепление одной из ножек ослабло и хотя сидит он замерев табурет покачивается, но он этого не замечает. Потом в поле его зрения снова попадают стаканы с чаем. Он берет один из них, отхлебывает часть прохладного напитка, поднимается и отходит к окну. За ним серенький, знакомый до мелочей дворик с детской площадкой посредине. Детей на ней нет и он не помнит, чтобы они когда-то там были. Какая-то старушка дремлет на скамейке. Впрочем, с пятого этажа трудно определить, старушка ли это – лучи солнце уже под самой крышей и в колодце дворика сгущается полумрак.Он снова возвращается на середину комнаты и стоит у стола, уставившись на небольшое оконце, сквозь которое свет попадает в ванную комнату. Стекло затянуто с внутренней стороны тюлевой тканью и сквозь нее ничего не видно.
– Можешь прочесть, – пугает его ее неожиданный голос.
Он вздрагивает и отрицательно мотает головой.
– Нет, нет, я все понимаю.
Она, видимо, не знает, что еще сказать ему. Да и он не знает, к чему говорит это, поскольку не понимает ровным счетом ничего.
– Я давно прекратила с ним всякие отношения…
Он напрягается, пытаясь вникнуть в смысл ее слов, но они какие-то неуловимые – дергаются, словно на пружинках и не поддаются восприятию « с ним… отношения…всякие…». Он даже бледнеет от напряжения и смотрит бессмысленным взглядом на ее губы, растянутые слабой ожидающей улыбкой. Улыбка эта, дрожит, словно мираж и может исчезнуть совсем или засветится. Все зависит от него, потому ее глаза так цепко следят за выражением его лица. Но он словно парализован. Деревянное лицо и прорезавшиеся в уголках губ глубокие складки, которых она не видела раньше. Ни слова в ответ. Наконец он делает попытку сказать что-то, но безуспешно, словно у него кончились силы даже на это. Ее улыбка бледнеет и исчезает.