Включается радио-няня, и я слышу на линии крошечный вопль. Ремингтон утыкается головой в изгиб моей шеи, прерывисто дышит и шепчет:
— Держись крепче, ma belle. Похоже, все снова свелось к быстрому перепиху.
Одной рукой он крепче обхватывает меня, а второй свободной зажимает мои волосы в кулаке, оттягивает мою голову назад и наклоняется надо мной.
— Где там твои губы, Селена?
И я подчиняюсь. Он помогает мне, обхватывая подбородок рукой, поворачивая мое лицо так, чтобы наши рты крепко соприкоснулись. Требовательный поцелуй. Сильный, как будто это не он провел прошлую ночь, целуя меня, занимаясь любовью с моим ртом, а в конце трахая меня так, будто выполнял сверхважную задачу.
— Мы кончим вместе, да? — бормочет он мне в губы.
— Поторопись. Не думаю, что продержусь долго.
— Вместе, — рычит он, и моя киска еще сильнее сжимает его член. Ремингтон утыкается лицом в ложбинку у моей шеи и стонет.
Он двигает бедрами еще быстрее, погружая член все глубже и глубже, его руки вокруг меня сжимаются. Радио-няня снова потрескивает и на линии слышится голос Адриана, пытающегося нежно успокоить свою сестричку. Он всегда первым прибегает в ее комнату. Я понимаю, что он ворвется в нашу спальню в любую секунду, чтобы сообщить, что Хоуп проснулась.
— Сейчас, — снова рычит Ремингтон.
За закрытыми глазами все белеет, а затем взрывается фейерверком разных красок. Мы оба сильно кончаем, так что под нами трясется кровать.
— Нам нужно какое-то время провести только вдвоем, — бормочет он охрипшим голосом. Ремингтон поворачивает голову к моей шее и проводит по ней языком, а после оставляет там поцелуй. — Завтра, в канун Рождества, приезжает мама на ужин. Она присмотрит за детьми, и тогда мы сможем побыть вдвоем.
— Что? — спрашиваю я и блаженство, которое испытывала несколько секунд назад, сменяется паникой. От мысли, что я разлучусь с Хоуп даже на минуту, сердце в груди сжимается от ужаса. Дыхание быстрыми рывками вырывается из груди. У меня не было панических атак с того случая в Провансе, но теперь я чувствую ее приближение. Понимаю, что это чрезмерная реакция с моей стороны, но мозг, кажется, не в состоянии переварить эту информацию. — Мы не можем оставить ее. Она еще слишком маленькая.
Ремингтон скатывается с меня и крепко обнимает, прижав спиной к своей груди, повторяя мою позу. Он натягивает простыню нам на плечи, затем начинает поглаживать меня по руке вверх-вниз, успокаивая.
— Делай глубокие вдохи, Селена, — настойчиво и вместе с тем мягко требует он.
Я делаю, как он говорит, вторя его дыханию, тому, как вздымается и опускается его грудная клетка. Когда я успокаиваюсь в достаточной степени, чтобы говорить, я переворачиваюсь и обхватываю ладонями его лицо.