– А учительница?
– Еще никто ничего не знает. Но так и будет продолжаться, Дэн. Джемма обозвала Айлу инвалидом.
Дэн говорит тихо, но я чувствую его гнев.
– Знаешь, как ей надо поступить? – говорит он. – Надо сказать что-нибудь доброе, чтобы это застало ее врасплох, что-то такое, чего эта Джемма не ждет.
Мне нравится разговаривать с Дэном – я знаю, что мы с Айлой не одни.
– Так мне позвонить в школу или пока не стоит? – спрашиваю я.
– Поговори с Фионой, – предлагает Дэн.
Поняв мою нерешительность, он добавляет:
– Она здесь, и она привыкла иметь дело с такими вещами.
Лучше умереть, думаю я про себя, но не говорю ни слова.
Фиона берет трубку и внимательно выслушивает меня. Потом говорит, что, на ее взгляд, стоит написать письмо ее учителю и дать понять, что происходит.
– Но что бы вы ни решили, Дженьюэри, не пытайтесь взять дело в свои руки. Я знаю, что такое конфликт родителей двух учеников – это война. И еще кое-что. Очень важно, чтобы Айла рассказала учителю. Нулевая терпимость – это прекрасно, но если дети не сообщают о случившемся, мы с вами знаем, чем это заканчивается.
Уж я-то знаю. Слишком хорошо знаю. Только тогда, когда бабуля заметила побои, она поняла, что все серьезно, а до тех пор я держала рот на замке. Для Тоби история обернулась выговором с занесением в личное дело и отстранением от занятий. Для меня – переездом в Корнуолл и глубочайшей обидой на меня Лукаса.
Мы с Айлой в пижамах, на диване, смотрим «Мамма миа!» Я так рада слышать ее смех. Мне нравится, как она подпевает Пирсу Броснану.
– Кто это, мама? – спрашивает Айла, когда мой мобильный дает сигнал. Пришло сообщение.
– Никто, дорогая, – отвечаю я.
Прости. Надо поговорить. Позвони мне. Уорд.
Я в замешательстве отключаю телефон. Это был момент слабости и глупости. Ничего не выйдет. Я даже не буду рассказывать Лиззи. И в офисе никто никогда не должен ничего об этом узнать. Интересно, что было бы, если бы Джереми знал.
Мы смотрим фильм дальше, и я отчаянно стараюсь выбросить из головы мысли об Уорде, но вдруг чувствую его губы на моих, его ладонь у меня на щеке, пальцы, стирающие слезы. Я чувствую тепло в его голосе, когда он сказал мне, что с Айлой все будет в порядке, что важна сила духа. Я стесняюсь того, насколько хотела, чтобы он поцеловал меня. Я виновата, так виновата, но не могу об этом рассказать никому. Я подсаживаюсь близко-близко к Айле.
Нужно просто выключить в голове мысли об Уорде.
– Такой забавный кусок, мамочка, – Айла указывает на экран.
Выключить и делать вид, что ничего этого никогда не было.