Перед чумой клуб Разврата был открыт только для мужчин. Но, как и везде, большинство членов его умерли.
Наше с Эйприл членство условное, спонсируемое ее братом, которого я никогда не встречала. Мы не можем быть полноценными членами клуба, пока нам не исполнится по восемнадцать лет.
— Сюда, леди.
Я ловлю свое отражение в зеркале и улыбаюсь. На меня смотрит не та девушка, которая была еще утром. Я красивая, поддельная, поверхностная, полная инкогнито. Мое черное платье доходит до лодыжек и выходит с корсета, сделанного из китового уса, который я стянула из гардероба моей мамы. Это не тот наряд, который можно носить на улицу, но я его люблю. В нем я смотрюсь тонкой и по-неземному загадочной.
На мгновение я вспоминаю фигуры, тоже завернутые в черное, и нервно разглаживаю свое платье.
— Могу одолжить пару ножниц, — дразнит меня Эйприл, входя в комнату исследования.
Я смеюсь. Ее собственная юбка художественно обрезана выше колен. Фасоны наших платьев изменились с тех пор, как Болезнь Палача впервые пришла в наш город. Длинные юбки могли скрыть сочащиеся язвы.
Я наслаждаюсь ощущением ткани, обвивающей мои ноги, потом кружусь, разглядывая себя в зеркале.
— Твоя очередь, куколка.
Я поворачиваюсь на бархатный голос в комнате для исследований.
Если быть честной с самой собой, придется признать, что именно эти несколько моментов — причина, по которой я приезжаю сюда неделю за неделей. Перевитые татуировки покрывают его руки, поднимаясь к воротнику рубашки до двойного кольца на горле, концы рисунка скрыты под растрепанными темными волосами. Я стараюсь на него не смотреть. Он мог бы сделать меня счастливой. Его внимание, тень восхищения в глазах... Я не заслуживаю счастья.
— Ты знаешь процедуру. Выдохни сюда, — он протягивает устройство. — Ты заразна на этой неделе?
— Нет. Ни малейшего шанса, — шепчу я.
— О, шанс есть всегда. Ты должна быть более осторожна, — парень нажимает красную кнопку, заставляя устройство фильтровать воздух, выдыхаемый мной. В его руках то, что мне нужно. Я дрожу.
— Ты наслаждаешься этим больше, чем должна на самом деле, — мягко говорит он.
Потом кладет мою кровь в машину, напоминающую отчасти часовой механизм с латунной ручкой. Но я абсолютно уверена, что он проверяет ничто иное, как доверчивость. Тем не менее, та серьёзность, с которой он выполняет свои обязанности, заставляет меня верить, что он точно узнает, если я заключу какую-нибудь сделку. Я дышу быстрее, чем обычно. Нервы.
Что он станет делать, если я окажусь зараженной? Станет презрительно на меня смотреть? Вышвырнет на улицу?