Украинцы и желтые полицейские начали грузить тех, что поближе, в вагоны поезда. Люди верещали, когда их насильно поднимали на ноги. Немцы отдыхали, привалившись к стене, и смотрели. Некоторые из них дразнили стоящих поблизости детей. Витоссек снова надел фуражку и отошел, присоединившись к ним.
Украинцы и желтые полицейские пинали и заталкивали всех, кто подвернется, в открытые двери. Украинцы, кроме всего прочего, орудовали прикладами винтовок. Руки тянулись в маленькое окошко через колючую проволоку. Когда казалось, что в вагоне больше не осталось места, подошел немец со своим пистолетом и начал стрелять в толпу, и все, кто стоял поблизости и кого застрелили, падали назад, и на их место втолкнули еще шесть или семь человек.
Поезд заполнился, и двери с грохотом закрылись, а евреи внутри кричали до тех пор, пока он не тронулся. Там, где столкнули трапы, в воздухе повисла пыль.
Корчак положил руки на плечи Абраши и что-то ему сказал, и другие мальчики наклонились послушать. Мадам Стефа обняла двух девочек. Какой-то украинец наклонился к Жене, сидящей, положив руки на коленки, и ткнул пальцем в ее бусины.
Желтые полицейские собрались вокруг белого эмалированного таза и, чтобы охладиться, по очереди поливали себя ковшами с водой, а некоторые поливали водой головы.
Лейкин взял ковш, и я переложил руку Митека на подол рубашки Зигмуса и продрался к нему.
– Только посмотри, какие люди, – сказал Лейкин.
– Я знаю, где находятся все дыры контрабандистов, – сказал я ему.
– Я это тоже знаю, – сказал Лейкин. Лента у него на фуражке так вымокла, что было невозможно прочитать надпись. Он облил водой рубашку.
– Я знаю, где находятся все контрабандисты, – сказал я ему.
– Я тоже знаю, – сказал он.
– Нет, не знаешь, – сказал я.
Он посмотрел на меня так, будто его уже достаточно дурили.
– Значит, я вытаскиваю тебя отсюда, а ты приводишь мне всех этих людей? – спросил он.
Я указал на Корчака и мадам Стефу и сказал:
– Вытащи их отсюда, и тогда я приведу тебе этих людей.
– Ах вот как, – сказал он. – Что ж, многие хотели бы его отсюда вытащить.
Он сказал что-то стоящему рядом полицейскому, и затем мы подошли к Корчаку.
– Пан доктор, – сказал он.
– Господин Лейкин, – проговорил Корчак. Он не надел очки, и солнце заставляло его щуриться.
– Следующий поезд на подходе, – сообщил ему Лейкин.
– На подходе всегда есть следующий поезд, – сказал Корчак.
Его трясло.
– А этот молодой человек, кажется, думает, что вас следует спасти, – сказал ему Лейкин.
– Я полагаю, что всех нас следует спасти, – сказал Корчак.
– Вполне допускаю, что это можно организовать, – сказал ему Лейкин.