– А как насчет твоего брата? – спросила Адина.
– А как насчет твоего? – спросила София. – Я имею в виду самого старшего.
– Он молится наедине по будням и ходит на общие службы по праздникам, – сказала Адина. – Когда их устраивают. Разве твои дяди не религиозны?
София ответила, что один из ее дядьев ходил в шул[12], но не дошел до давен[13], а просто сидел в шуле, а второй туда даже не ходил. Правда, он всегда старался достать им карпа или гуся на Шаббат.
Мальчишка, которому не удалось проникнуть через ворота, пошел к нам за своим куском сахарина, но Борис взглядом остановил его.
– Вот к Шимайе въехало всего четверо, – горько заметила Адина. – А к нам вселилась целая деревня.
– У его семьи все могло быть намного хуже, – сказал ей Борис.
– У меня было шесть братьев и сестер, и пятеро умерли во младенчестве.
– Бедная твоя мама, – сказала София.
– И только посмотри на сына, который выжил, – сказал Лутек.
– Раньше я часто говорила маме о том, как боюсь, что у меня не будет детей, – сказала София. – Она мне на это отвечала, чтобы я не смела так говорить и что у меня будут дети; дай только время.
– Может, в этом году, – сказал Борис. Лутек засмеялся.
– У меня на родине девчонки крепкие, но не слишком умные, – сказала Адина. – Раньше я думала, что можно забеременеть от поцелуя.
– От моего точно можешь, – сказал Борис.
Лутек и Адина начали смеяться над его хвастовством.
– Чудо уже то, что я выросла нормальной, – сказала София. – Если меня можно назвать нормальной.
– Тебя – нельзя, – сказал ей Лутек.
– А я думаю, что ты уж точно не нормальный, – ответила она ему.
Рабочая бригада вернулась, пройдя через ворота. Полчаса ушло на проверку документов каждого отдельного работника на всех трех контрольно-пропускных постах. Наших отцов в бригаде не оказалось. И ни один из моих братьев тоже не вернулся.
– Ты когда-нибудь играл в праздничных пьесах в хейдере? – поинтересовалась Адина у Бориса. Увидев, какой взгляд он бросил в ответ, она добавила, что просто спросила.
– Что с тобой не так? – спросил он.
Мальчишка, у которого порвали рубаху, стоял посреди площади и пронзительно вопил от полученных побоев. Машинам приходилось объезжать то место, где он стоял. Он пытался дотянуться до участка спины, где у него болело.
– Ну хватит уже с этой шумихой, – сказал Лутек. Вопли мальчишки перешли в рыдания, и он ползал в пыли на четвереньках.
– Посмотрю, что там такое, – наконец сказал Борис. Он встал и перешел на другую сторону улицы к аптеке.
– Куда он пошел? – спросила Адина.
– Со второго этажа можно увидеть, что творится по ту сторону стены, – пояснил ей Лутек.