– Теперь ты всегда будешь ассоциироваться у меня с этим вареньем, – сказала Тамара, намазывая сырник вышеназванным лакомством, а вернее, щедро накладывая его сверху горкой на творожную лепёшечку. – Ты сама как... вишенка на торте.
Лена целомудренно прятала взгляд под ресницами и не реагировала, чем распаляла Тамару ещё сильнее. Когда она мыла посуду, Тамара еле сдержала желание прильнуть сзади и обнять, скользя ладонями по изгибам бёдер. Она подошла и склонилась к ушку с маленькой серёжкой, лаская его лишь дыханием и словами.
– Ты так и не ответила, прощаешь ли ты меня, – сказала она вполголоса.
– За что? – Лена ополаскивала тарелку, и брызги попадали на её закатанные рукава.
– Ну, за ту резкость... За то, что ушла.
Лена домыла посуду и повернулась к Тамаре с мягким сиянием в глазах – тем самым мудрым светом, который всегда укрощал художницу в их спорах.
– Не стоит вспоминать, – сказала девушка. – Что сделано, то сделано. Ведь теперь всё иначе...
– Да, теперь всё по-другому... Всё будет, как ты скажешь, как ты захочешь... Если захочешь. – Трепеща полусомкнутыми ресницами, Тамара всё же осторожно положила ладони на талию Лены.
Та опять уклонилась от объятий и отошла к окну, как будто её очень интересовали светящиеся блёстки городского зимнего вечера. Тамара последовала за ней и легонько скользнула по её острым локоткам, ловя их в ложбинки ладоней.
– Лен... Ну почему ты ускользаешь? Ты всё-таки обижаешься?
– Не в этом дело, Том. – Отсвет уличных огней лёг на кончики ресниц Лены, когда она чуть повернула голову через плечо изящным, лебединым движением. – Ты не спешишь? Ты уверена, что там, в тех отношениях, у тебя всё закончилось? А если это временная размолвка? Три года не так-то просто забыть и отпустить из сердца. Мне совсем не улыбается быть временным вариантом. Это очень больно и обидно.
Всё в ней было восхитительно: и горделивая посадка головы на длинной шее, и тяжёлый узел волос, и точёный изгиб спины, и очертания женственно-хрупких плеч, и тонкие линии профиля на фоне окна. Зимний вечер с огнями города превратился в космическую бездну, в которой Лена царила, затмевая собой звёзды. Искорки в её глазах и мерцающие камушки серёжек были ориентирами во тьме; по ним найдёшь дорогу домой и не заблудишься. Сердцу-кораблику хотелось плыть по этим путеводным звёздочкам.
– Лен... Милая... – Тамара осторожно коснулась пальцами нежных мочек ушей Незнакомки, для которых даже такие крошечные серьги казались тяжёлыми. – Такая потрясающая женщина, как ты, не может быть временным вариантом. Она достойна быть только единственной. Ведь это началось не сегодня и не вчера... а давно, когда мы в первый раз разговорились на том форуме. Спешу ли я? Нет, скорее, я очень долго медлила и бродила не по тем дорогам, пока не пришла к тебе. Я отталкивала тебя, пытаясь сохранить то, что уже рушилось – то, чему недолго оставалось жить. Да, три года – это немало. Я могла бы, наверно, и сама справиться, но без тебя это будет очень трудно... Очень холодно.