Местечковый романс (Канович) - страница 234
Пока они, понизив голос, переговаривались и прикидывали, за что в первую очередь надо взяться — то ли немедленно складывать чемоданы, то ли ещё немного выждать — чья сила перевесит, бомбардировка армейской части в Гайжюнай не утихала ни на миг, а становилась всё сильнее и яростнее. Валы грохота обрушивались на местечко, и жители не знали, куда деться от этого ужаса.
— Бедный Валерий Фишман! — вдруг вспомнила старшего лейтенанта из Гомеля мама. — Не погиб ли он?
— Все мы бедные. Если Красная армия не остановит немцев, нам придётся убираться отсюда. Другого выхода у нас нет. Ноги в руки — и в путь-дорогу! — сказал отец.
— Куда?
— Туда, где нет немцев.
— Может, до нас они всё-таки не доберутся. Шмулик говорил, что Красная армия — самая сильная в мире. Даст отпор любому врагу. Её никому не удастся одолеть.
— Мало ли что говорил твой шустрый братец! Тоже мне нашелся специалист в военном деле! Да он пехотинца от летчика не отличит, — отрубил отец.
Мама и отец не заметили, как рассвело.
Улицы Йонавы, которые обычно с утра наполнял самый разношёрстный люд, были пусты. На дверях магазинов висели пудовые замки. Не видно было ни одного богомольца, который спешил бы на утреннюю службу в костёл или синагогу. Только бездомные собаки гонялись за такими же бездомными кошками, пытающимися спрятаться от них в подворотнях.
Время от времени по опустевшим улицам местечка с рёвом проносились армейские машины, которые перевозили раненых танкистов из Гайжюнай в Каунас в окружной военный госпиталь.
— У меня такое впечатление, что с сегодняшнего дня вся наша прежняя жизнь отменяется, — невесело сказал отец. — Видно, портному, если он останется в живых, придётся на время или, может, навсегда распрощаться со старым ремеслом.
Родители ненадолго замолкали, пытаясь упрятать в молчание своё уныние и растерянность. Сменяя друг друга, они то и дело подходили к окну, но перед ними открывалась одна и та же картина — грозящая Бог весть какими непредвиденными опасностями пустота.
Только в полдень кое-где открылись литовские лавки и магазины. Из-за полного безвластия и хаоса евреи-лавочники, опасаясь расправ и погромов, отсиживались дома, как в окопах. Опасения их были не беспочвенными. То тут, то там на улицах стали появляться группы парней с белыми повязками на рукавах, заменивших стражей порядка из ведомства, где служил Шмулик Дудак. Пока немецкие части вели бои вдали от Йонавы, эти молодые люди скрывали свои намерения, никого не трогали, только пристально всматривались в каждого прохожего, определяя на глаз по его внешности принадлежность к еврейскому племени, от которого они в патриотическом угаре обязались в срочном порядке избавить многострадальную Литву.