– Много ешь, – сказал я. – А еще поэт!
– У меня неправильный обмен. Это болезнь! – сообщил Покойник.
– Тогда скинь пальто.
Он скинул. Но и без пальто снова застрял.
– Я помогу тебе, – предложил Принц Датский. И стал осторожно проталкивать Покойника.
– Что-то хрустнуло! – вскрикнул тот. – Кажется, не пролезаю…
– Тогда я нажму на дверь, – сказал Принц.
Он сильно навалился плечом на ржавое, мокрое железо. Дверь сдвинулась с мертвой точки, но лишь еле-еле. Хотя детская застенчивость сочеталась в Принце с большой физической силой, ему ничего не удалось сделать.
– Снимай пиджак, рубашку, штаны! – приказал я Покойнику.
– Разве это возможно? – промямлил он.
– У нас нет времени рассуждать!
– Разве осенью раздеваются?
От волнения он заговорил в своей любимой манере – вопросами.
– Он простудится, – сказал заботливый Принц.
– Лучше спастись простуженным, чем погибнуть здоровым! – воскликнул я.
Покойник разделся. Девочки отвернулись.
Голый Покойник (то есть почти голый: трусы оставались на нем) пролез сквозь узкое отверстие.
– Разогрейся! – посоветовал из подвала Принц Датский. – Побегай!
Покойник забегал.
– Сначала оденься, а потом уж… – сказал добрый Принц.
От холода Покойник дрожал и плохо соображал. Наташа и Миронова стали натягивать на него рубашку, пиджак и пальто. Брюки он надел сам.
– Теперь Глеб! – сказал я.
– Я потом… раз из-за меня… – тихо сказал Глеб. – Ведь все это…
– Расследование закончим потом, – шепотом перебил я его, хотя мне очень хотелось спросить прямо в упор: «Зачем ты все это сделал?» – Сейчас выяснять не время, потому что дорого время!
Глеб тоже скинул пальто и протиснулся.
Принц Датский указал на просвет.
– А теперь уж ты, Алик!
– Я покину подвал последним! – сказал я так, будто был капитаном гибнущего корабля: капитаны всегда покидают судно последними.
Принц Датский смущенно развел свои огромные руки в стороны.
– Мне ведь тоже придется… Как Покойнику…
Девочки отвернулись.
– И вы тоже, – сказал Принц мне, Глебу и Покойнику. Большая физическая сила продолжала сочетаться в нем с детской застенчивостью.
Принц не был толстым, но мышцы вздувались у него на руках, на груди, даже на животе и могли застрять в узком проходе. По-спортивному быстро он перекинул одежду на улицу, преодолел препятствие, оделся и сказал:
– Можете смотреть!
Он стал по-спортивному высоко поднимать ноги, совершать пробежку по пустому мокрому саду. Вслед за ним затрусил Покойник. Они согревались. А я?..
Я остался один по ту сторону двери, в подвале. С друзьями всегда приятней, спокойнее, а в подвале особенно! «Что, если сейчас из другой двери появится племянник Григорий?» Эта мысль подтолкнула меня: я заторопился, сбросил пальто. И тут же подумал о другом: «Как я буду протискиваться сквозь узкую щель на глазах у Наташи Кулагиной?..» Я всегда очень боялся предстать перед ней в невыгодном свете, в каком-нибудь смешном виде. Парикмахер сказал как-то маме: «У вашего сына сзади красивая форма головы. Благородная!» И я старался почаще поворачиваться к Наташе затылком… «А сейчас она увидит, как я буду краснеть и сопеть, пролезая с трудом между стеной и дверью!» Эта мысль заставила меня похолодеть. Думаю даже, что мне было холоднее, чем Покойнику, когда он остался в одних трусах, потому что я похолодел внутренне.