В последние мгновения жизни Марку Септимию неожиданно вспомнился неунывающий здоровяк легионер по имени Агриппа Лукро, который частенько говаривал: «Губит мужиков не меч и копьё. Губят мужиков яйца». «Вот то-то и оно». — подумал Марк Септимий и погрузился в долгое небытие.
Очнувшись и вновь обретя сознание, Марк Септимий прежде всего попытался наладить контакт со своим телом и поразился его странной необыкновенной гибкости. Он открыл глаза и увидел себя сидящим в густой траве на окраине какого-то варварского поселения. Природа вокруг, солнце, воздух, запахи даже отдалённо не напоминали родную Италию, а скорее какой-то голимый Скандинавский север. Марк Септимий вдруг осознал что сидит на траве, опираясь на руки, и ему удобно так сидеть, потому что это были не человеческие руки, а две огромные мускулистые кошачьи лапы.
Осознав свою метаморфозу, Марк Септимий воспрял духом. Несмотря на то что он не погиб почётной смертью в бою, а был убит какой-то галльской пастушкой в жалкой лачуге, он вероятно числился на хорошем счету на Олимпе, если боги удостоили его быть в следующей жизни котом. Представители кошачьего племени постоянно сопровождали римские легионы в пути, охраняя провиант и фураж от крыс и мышей. Кошки всегда сопровождали греческую богиню плодородия Артемиду и римскую богиню охоты Диану. Либерта, богиня свободы, тоже часто появлялась в сопровождении кошек. Если ему предстоит прожить эту жизнь в облике кота, значит на то есть воля богов, и ему не остаётся ничего другого как следовать их воле.
В отличие от большинства легионеров, предпочитавших, как и все римляне, не думать о смерти вовсе, Марк Септимий любил размышлять на эту вечную тему по вечерам у походных костров. Чем больше он думал, тем яснее становилось ему, что смерть — это не то что делает с телом удар вражеского меча и погребальный костёр, или болезнь, или старость. Это то что бог смерти Оркус делает с душой, изымая её из умершего тела, через которое эта душа была крепко связана и глубоко причастна к местам, событиям и людям, где проходила его жизнь. Куда бы после этого ни забросили эту душу боги Олимпа, ей предстояла нелёгкая задача соединить свою память и привычки из прошлой жизни с тем новым телом и образом жизни, в которое боги пожелают её поселить.
Марк Септимий Руфус довольно быстро освоился в своём новом теле. Масть его волос в его прежней жизни соответствовала его имени — Руфус, то есть, Рыжий. Теперь он был покрыт густой рыжей шерстью. Любимых мечей при нём больше не было, но острые зубы и когти действовали ничуть не хуже спаты и гладиуса. Довольно скоро Марк Септимий стал хорошо понимать двуногих местных обитателей и при желании даже мог бы объясниться с ними на их языке, но считал ниже своего достоинства пускаться в беседы с варварами. Марк Септимий легко находил пропитание в лесу и в поле и с удовольствием поедал убитых им мелких животных, а с более крупными расправлялся так что они обходили его владения десятой дорогой. Воинские навыки легионера-ветерана довольно легко трансформировались в бойцовские качества кота-убийцы.