— Ye right! An' den ye shot da wrong nigga. But its fine, Punkin! I eez dead an' I cool wid dat. — тут престарелый чернокожий оборванец неожиданно скорчил озабоченную рожу.
— I wanna tei ya sometin, Punkin! Ye gotta bee dead very soon too — even more dead dan me — if ye walk into dat lake. Very bad folks is waitin' for ye dere. Stay away from dem nigga and watch ya six. Ya dig?
— I know, daddy. That fish is real ugly.
— It ain't fish who's gonna get ya, Punkin! It a very bad man. Fat Bubba is waitin' for ya in dat lake. He has a score wid ya an' he'd love to set dat score. I gotta go now. Adios, my nigga! Watch ya back!
Старик выдохнул громадный клуб дыма, окутавший всё его лицо. Когда дым рассеялся, Дуэйн, открывший рот, чтобы что-то спросить или сказать напоследок, открыл его ещё шире и не сказал ни слова. Дед Шалфей стоял на том самом месте, мерно посапывая трубкой.
— Fuck me! — удивлённо-задумчиво произнёс Дуэйн, заглядывая на всякий случай за спину престарелого оборотня.
— Fuck you. — дипломатично согласился Иван Макарович, вынул вишнёвую трубку изо рта, побаюкал её в ладонях и осторожно спрятал в обвисший боковой карман ветхого пиджака.
— Поди-ка сюда, шпион американский. — поманил бывший агроном Дуэйна в угол двора. Там стояла допотопная чугунная печь на лафете из толстых труб с отогнутым вверх передом. Чугунная дверь топки была снята с петель и стояла рядом, прислонившись к полусгнившему забору. Иван Макарович кивнул на Дуэйну на дверь:
— Прибери это к себе в телегу. К озеру подойдёшь — сразу вынимай и держи наготове. Это тебе от меня и от бати твоего покойника ценный подарок.
Дуэйн недоумённо хмыкнул, но всё же уложил тяжёлую дверь на повозку, и после недолгого прощания группа выдвинулась через густой лес на озеро.
Дорогу к озеру рыболовы-экстремалы преодолевали молча. Единственным исключением был Дуэйн, который периодически хлопал себя громадной ладонью по лбу, неизменно сопровождая этот жест восклицанием «Fuck me!», после чего продолжал подталкивать повозку.
Полуденное солнце с трудом пробивалось сквозь неровную чащу, изредка ярко выстреливая в глаза колючими лучами через прогалы между кронами деревьев. Охваченный радиацией лес всё кому-то жаловался, звенел, то тоненько по-комариному, то по-шмелиному, басом. Кряжистое узловатое дерево по левую сторону дороги громко натужно стрельнуло, со звуком лопающейся рояльной струны, и вслед за тем ворчливо охнуло как столетний дед от неожиданного прострела в костях.
У края дороги примостилось колючее, в человеческий рост, бочкообразное чудовище с ещё более колючими руками-ветками. Толян мог бы поклясться что это самый настоящий кактус, которому следовало бы расти где-нибудь в Аризоне или в Техасе, но никак не в среднерусском лесу, который они в данный момент пересекали, выдвигаясь к озеру.