— Hasta la vista, baby! — Дуэйн смачно раздавил каблуком армейского ботинка один из обрубленных тросов, который попытался цапнуть его зубами за лодыжку.
— В рррасчёёётее! — гаркнула ворона, наблюдавшая расправу с безопасного дерева. Сделав замысловатый вираж, и по очереди коснувшись крылом макушки каждого участника экспедиции, она ловко нырнула в проём между ветвями и затерялась в чаще.
— Ррразведчиков не проворрроньте! — донёсся из лесу её прощальный вопль.
Предупреждение оказалось весьма кстати. Не прошло и пары минут, как над редеющим на подходе к озеру лесом с лёгким свистом пролетела первая пара полутораметровых сигарообразных рыбин на длинных плавниках и с крутым разворотом ушла, снижаясь, вдаль к озеру. Через минуту пролетела следующая пара.
— Воздушные патрули выставили. — одобрительно пробормотал Толян. — Умеют воевать, черти. Ну ничего, мы тоже не лыком шиты. Рыбий глаз реагирует только на движение, неподвижные объекты он не фиксирует. Когда патруль пролетает, всем замереть! Будем передвигаться в перерывах между облётами.
Поредевший лес по обочинам дороги вдруг быстро истаял и ушёл далеко в сторону. Далее дорога шла по открытой местности, временами приближаясь к неровной кромке леса, вонзавшегося клином в песчаный берег полукилометровой бухты. Громадное Волынино озеро сплошь щетинилось такими бухтами размером от пары сотен метров до нескольких километров, как гигантская амёба ложноножками.
В том месте, которое должны были преодолеть рыболовы-экстремалы, лесная и водная стихия вырывались протуберанцами из основной своей массы и стремились друг к другу, тесно смыкаясь на полуторакилометровом участке, где лес входил в озеро, и деревья стояли глубоко затопленные тёмной водой усыпанной побуревшей хвоей и листьями.
В давнишние времена, задолго до Пандемии и радиации, Толян и Лёха, совсем ещё зелёные пацаны, знали в этом затопленном лесу тайные места, где в глубоких ямах в исчерна-сизой мутной воде стояли, прячась под извилистыми корягами, огромные жирные сазаны. Пацаны охотились на них с помощью самодельной остроги, которая изготавливалась из железного прута. Конец прута сперва расплющивался кувалдой на железнодорожном рельсе а затем обтачивался напильником так чтобы получился стреловидный наконечник. Острога эта называлась почему-то гавайкой. Впивалась она в сазаньи бока так, что вынуть её можно было только на берегу, протащив её через рыбину насквозь. Каждая такая яма была безраздельной собственностью разведавшей её компании пацанов. Посягательство на чужие угодья считалось среди мальчишек тягчайшим грехом за который били без пощады.