– Если вы сейчас наберетесь наглости заявить, что сделала она это по собственной воле, клянусь богом, я вас ударю, – сквозь зубы процедила Марта, зло сощурившись. Она была готова ударить его и без этого, сдерживалась из последних сил.
– О, наглости мне всегда было не занимать, – рассмеялся он.
Терпение Марты лопнуло внезапно: еще мгновение назад она собиралась ответить что-то в том же духе, а через секунду Забранский был впечатан лицом в стену с заведенной за спину рукой, вывернутой на излом, трость отлетела в сторону. Марта не удержалась и слегка надавила, в каком-то суставе что-то тихо хрустнуло, но она точно знала, что не причинила распорядителю даже маленького увечья. Пока.
– Отдайте. Мне. Кольцо.
– Костюм порвете, – прохрипел Забранский, все еще пытаясь язвить, хотя по его интонации стало понятно, что Марта делает ему больно. – Он дорогой.
– Я бы на вашем месте за кости свои переживала, – прорычала она. – В вашем возрасте срастаться будут долго.
– Их мне бесплатно починят, соцпакет, знаете ли, к контракту прилагается. – Он все же сунул свободную руку в карман брюк и вытащил оттуда кольцо на длинной цепочке. – Отпустите же, бога ради, это больно!
Марта выхватила у него цепочку и отпустила руку, поддавшись, однако, в последний момент соблазну еще раз слегка надавить, а потом отступила на пару шагов, словно опасалась, что он решит ей ответить. Это был рефлекс, поскольку умом она понимала, что он ничего не сможет ей сделать.
Забранский со стоном вернул руку в физиологическое положение, потирая ее ладонью второй.
– Между прочим, не так уж я и стар, – произнес он. – Некоторые в моем возрасте еще женятся на таких, как вы.
Марта хмуро посмотрела на него исподлобья, одним своим взглядом выражая все, что думает по поводу этого замечания. Она поспешно застегнула цепочку на шее и убрала кольцо под одежду, наконец успокаиваясь. Вернуть себе прежнее самообладание оказалось неожиданно приятно.
– Раз уж мы разрешили все недоразумения между нами, не подадите ли мне трость? – продолжил Забранский.
Марта посмотрела на трость, валяющуюся на полу, потом на него. Внезапный укол совести стал для нее полной неожиданностью. Видимо, вместе с самообладанием вернулись и базовые принципы воспитания, заложенные в нее еще в детстве. Когда-то ее учили не применять физическую силу к заведомо более слабому противнику. Забранский же был не только без малого вдвое ее старше, но и явно не обладал ни силой, ни бойцовскими навыками. С тем же успехом она могла применить профессиональную подготовку против подростка или девчонки. Поэтому она молча наклонилась за тростью, а потом протянула ее ему.