С тех пор Салиму платили в конце каждого дня, но мало. И сумма не зависела от того, сколько корзин с помидорами он притаскивал с поля. Армянка, видя, как Салим в отчаянии пересчитывает свою плату, жалела его, приговаривая что-то на своем языке.
Из-под ободранных ногтей Салима не вымывалась грязь. Руки и подушечки пальцев уже достаточно загрубели для этой работы. Лицо покрывала тонкая соленая пленка засохшего пота, но Салим чувствовал себя хорошо. Он трудился как мужчина. Так трудился бы его отец. И даже зарабатывая немного, Салим возвращался к матери гордым.
Хакан не спрашивал Салима, сколько ему платят. Синем принимала купюры, которые мадар-джан осторожно вкладывала ей в руку, но тратила эту небольшую сумму на еду, которой делилась с семьей Хайдари.
Похоже, хозяева радовались детям в доме, а мадар-джан как могла помогала по хозяйству. Она подметала полы, мыла посуду и стирала, пока Синем занималась с Самирой. Та по-прежнему молчала, но слушала с интересом. Она постукивала карандашом и смотрела на Синем, а та показывала ей, как решаются задачки.
В Менгене они устроились неплохо, но Салим не мог успокоиться:
– Мадар-джан, пройдет целая вечность, пока мы накопим достаточно денег, чтобы ехать в Грецию. Может быть, разыскать кого-то из родственников и попросить их помочь? Что, если позвонить в Англию?
Мадар-джан вытерла руки о фартук и вздохнула.
– Сынок, я тоже об этом думала. Я постараюсь им позвонить, но вряд ли у них много свободных денег, чтобы прислать нам. В последний раз, когда я дозвонилась, твой дядя сказал, что им еле хватило денег, чтобы собрать дочку в школу. С тех пор дела у них могли и наладиться. Не знаю, есть ли у нас выбор, – размышляла вслух Ферейба, – возможно, не нужно нам ехать в Лондон, а лучше начать новую жизнь где-то в другом месте.
Но никуда больше поехать они не могли. Других родственников забросило в Индию, Канаду и Австралию. В Индии ничто не сулило хорошей жизни, а в Канаду и Австралию невозможно попасть без визы.
Мадар-джан оперлась о стол и уставилась в выложенный плиткой потолок. Вчера она начала мыть полы в домах по соседству – Синем помогла ей договориться. Но этого не хватало, чтобы избавить Салима от необходимости работать. Она посмотрела на сына.
– Там очень плохо, так ведь? Я про ферму.
После второго дня работы он начал рассказывать маме о ферме, но осекся, увидев выражение ее лица. Теперь он с улыбкой покачал головой. Мать облегченно вздохнула. Они нашли свой способ выжить: описывать все друг другу в более радостном свете, чем на самом деле.