Джейк протягивает руку, чтобы погасить пламя, но я одергиваю его.
– Остался еще один человек, – говорю я.
– Кто?
– Я.
Вытаскиваю из рюкзака послания специалиста по реваншам и плюшевого медведя. Я готова избавиться от них.
Карточки превращаются в черный пепел, извивающийся над пламенем, будто улетучивается душа специалиста по реваншам. Да, этот человек, возможно, все еще здесь, но это больше не моя проблема.
– А плюшевые медведи горят? – интересуюсь я.
– Да. И очень хорошо, – отвечает Вал, добавляя про себя, – пироманьячка.
Я смотрю в невинные, ничего неподозревающие глаза медведя еще раз и пихаю его в огонь.
***
Фред не попадался мне на глаза весь день. Наверное, пользовался другими путями. Раньше я даже не понимала, что он всегда был рядом. Думаю, это сродни тому, что мы можем выжить без еды месяц, а без воды, которую пьем, даже не думая, всего четыре дня. Нет, я, конечно же, не на грани смерти, хотя моя жизнь и разваливается.
Впервые мне удается заметить Фреда на стоянке. Я медленно бреду к машине. Мимо проходят одноклассники, радуясь предстоящим двухнедельным каникулам; пробегает сияющая девушка в новенькой университетской толстовке. И тут появляется Фред. Он направляется с друзьями к машине. Я смотрю на него в надежде, что он обернется. Но этого не происходит. А может, он просто не хочет. Мне хочется подойти к нему и извиниться, но не думаю, что простое «мне жаль» тут поможет. У меня был шанс, и я его упустила.
Я скучаю по его странностям. Вы можете подумать, что мне недостает его улыбки, глаз и поцелуев. Так и есть. Я скучаю по всем этим вещам так, что у меня сводит желудок. Но больше всего мне не хватает звучания его голоса во время «жаркой» дискуссии или его смущенного взгляда, который он бросает на меня, когда Вал или его друг Квентин начинают своеобразно выражаться. Мне не хватает моментов, когда я чувствовала, что мир – это наш маленький секрет. Моментов, которые возможно рассмотреть лишь под микроскопом.
Залезаю в машину и начинаю плакать.
«Время лечит раны», – напоминаю я себе. Интересно, готов ли он к будущему в Чикаго без меня?
Неожиданно кто-то стучится в окно. Я вытираю слезы и все свидетельства своего расстройства. Опускаю стекло, но человек не нагибается, чтобы поговорить со мной. Поэтому я высовываю голову.
– Здравствуй, Ребекка. — Заходящее солнца вырисовывает силуэт Хаксли. — Я не проститутка, чтобы склоняться перед опущенным стеклом.
Это, наверное, самая дружелюбная фраза, которую она сказала мне за весь год.
– Чего тебе? – спрашиваю я.
– Просто хотела сказать, что Уэйда, возможно, сейчас арестовывают.