– Садись, девушка. Рассказывай, что у тебя.
Шура села, достала из сумки фотографию и стала говорить об Олеге. Как ей тяжело, какая тоска и жить без него не хочется. Говорят, что можно вернуть мужа, вот она и пришла за помощью. Только вот вещей у нее нет, не осталось, только эта фотография, и протянула снимок. Клавдия Ивановна взяла, долго смотрела на него, потом на Шуру и, вздохнув, отложила в сторону.
– Тебя как зовут?
– Шура.
– Александра, значит. Зачем же ты неправду говоришь? Не муж он тебе. Чужой муж.
Шура покраснела, и глаза ее наполнились слезами. Неужели откажет?
– Ты не плачь, Александра, а слушай. Любишь ты чужого мужа. Это бывает, что уж тут поделаешь. Он нехорошо поступил, Бог ему судья. Но вернулся в семью, к детям, может, раскаялся. Чужого мужа вернуть нельзя, грех это. Можно приворожить, это другое дело. Только я этим сроду не занималась и тебе не посоветую. Плохое это дело, опасное. И ты не плачь, Шура, что же теперь плакать.
Но она плакала, все ее надежды рассыпались… Так надеялась, последние дни только и жила этим, а теперь опять пустота. Ну и что, что чужой муж? А у нее-то своего мужа отняли. И она стала рассказывать про Борьку и свекровь. Как они разрушили ее семью и оставили с годовалой дочкой. Почему у нее мужа отняли, а она не может? Она ведь даже не думает, чтобы Олег ушел из семьи, там дети, все понятно… Но если можно вернуть, просто вернуть, чтобы он приходил к ней, как раньше. Пусть редко, когда сможет, она и этим будет счастлива. Атак, зачем жить? Никто ей не нужен, кроме Олега. Когда Шура закончила, Клавдия Ивановна встала, подошла к буфету и, порывшись, вытащила целлофановый пакет. Вернулась к столу и, положив пакет, сказала:
– То, что свекровь твою семью разрушила, с нее Бог спросит. Если бы ты ко мне тогда пришла, я бы постаралась помочь. А ворожбой не занимаюсь. И скажу тебе, девушка, что дело это злое и злом обернется. Ты можешь, конечно, и ворожею найти, но не делай этого. Ничего хорошего не будет. И счастья никакого не будет, даже если он к тебе вернется. Он же не по своей воле придет. А ты за это дорого заплатишь. Пугать не хочу, но ты хорошая девушка, и мне тебя жалко. Самое дорогое у тебя могут взять за это и всегда забирают. Вот и подумай, Шура, кто тебе дороже всего. – Шурочка испуганно вздрогнула, а Клавдия Ивановна придвинула к ней пакет. – Вот возьми траву. Заваривай по одной чайной ложке десять минут, потом процеди и пей. Утром стакан и вечером. Месяц пить будешь, тоска твоя пройдет, и боль пройдет. А помнить, конечно, будешь. Грустить. Может, год. Но не больше. Ты крещеная? Нет. Плохо это, девушка. В церковь бы сходила, легче было. Дело твое, но мой тебе совет – покрестись и дочку окрести. Ангела-хранителя ведь нет ни у тебя, ни у ребенка. А это плохо. Крещение примете, будет у вас защитник. Подумай, я плохого не посоветую. А муж у тебя будет, и хороший муж. И жить будешь хорошо. Все пройдет, все забудется. А теперь иди и помни, что я тебе про ворожбу сказала.