Она обхватила его руками и, рыдая, прижала к себе.
Потом подбежали люди, подняли его и перенесли в дом.
Трактирщик – добрый мудрый человек – послал одного слугу за врачом, другого – к Макьюэнам. К счастью, врач жил неподалеку и приехал в трактир в считаные минуты. Он сумел извлечь пулю и остановить кровотечение.
– Все не так плохо, как выглядит, – наконец сказал он. – Пуля не задела жизненно важных органов. Немного везения – и он поправится.
Когда доктор произносил эти слова, в комнату вошел лорд Рингвуд. Он успел подхватить дочь, которая чуть не лишилась чувств от облегчения.
– Держись, милая, – сказал он. – Все будет хорошо.
– Я люблю его, папа.
– Я знаю, дорогая. – Граф ласково посмотрел на дочь. – И всегда знал.
– Я не знала.
Он погладил ее по руке.
– А я знал.
– Его можно перевозить? – спросил сэр Ян врача.
Он был дома, когда пришло известие о случившемся, и поспешил в трактир вместе с лордом Рингвудом.
– Ваш дом рядом, и, я думаю, на такое небольшое расстояние его можно переместить.
Послали за самой удобной каретой. Лорд Рингвуд поблагодарил трактирщика и щедро заплатил ему. Все отправились в короткое путешествие в замок Макьюэнов.
Лавина села рядом с маркизом и взяла его за руку. Он полулежал с закрытыми глазами и выражением муки на побледневшем лице. Было непонятно, осознает ли он, что она находится рядом.
Девушка вздохнула спокойнее, когда раненого уложили в его комнате.
Правила приличия не позволили ей быть рядом, когда его раздевали, поэтому она осталась с отцом и подробно рассказала ему, что случилось. Тот был поражен и, когда Лавина наконец вернулась к маркизу, остался сидеть в глубокой задумчивости.
Сознание, вернувшееся к Элсвику ненадолго в трактире, снова покинуло его. Поездка в карете растревожила рану и вызвала жар. Врач дал раненому лауданум[11], который немного успокоил его, но Лавину охватил страх, когда она увидела ввалившиеся глаза и мертвенно-бледное лицо маркиза.
Лихорадка усилилась, у него начался бред. Девушка прислушалась к бормотанию, но смогла разобрать лишь несколько слов, которые показались ей бессмысленными.
– Волчок… Волчок… – повторял он снова и снова. – Красивая, как волчок…
Всю долгую ночь раненый повторял эти слова. Иногда глаза его на время открывались и он смотрел прямо на Лавину, но не узнавал ее.
Под утро Элсвик забылся беспокойным сном. К счастью, температура спала, но он казался ей недостижимо далеким, как человек из другого мира.
– Если бы я только знала, как достучаться до него, – в отчаянии прошептала девушка.
И вдруг у нее возникла идея. Она быстро вышла из комнаты, спустилась вниз и нашла леди Макьюэн.